Как бокс на душу положит

В прокат выходит фильм «Гарри Хафт: Последний бой» (The Survivor) оскароносного голливудского ветерана Барри Левинсона. К разочарованию Юлии Шагельман, в его руках потрясающая реальная история преодоления травмы холокоста превратилась в очередной стандартный костюмный байопик.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Еврей-боксер, выживший в концлагере благодаря тому, что дрался на ринге с такими же узниками на забаву нацистам,— такая завязка кажется неправдоподобно-киношной. Но, как доказывают события последних полутора месяцев, жизнь часто бывает фантасмагоричнее любого кино, и в истории Второй мировой войны есть даже несколько таких примеров. Например, Саламо Арух, еврейский боксер из Греции, который провел в Освенциме 210 поединков и стал героем картины Роберта М. Янга «Триумф духа» (1989) с Уиллемом Дэфо в главной роли, откуда Барри Левинсон, не особо стесняясь, даже позаимствовал некоторые мизансцены. Или выходец из Туниса Виктор Янг Перес, которому все-таки не удалось обмануть смерть (он был убит в концлагере Глейвиц в 1945 году) — о нем тоже есть фильм, не слишком удачный франко-израильский «Жестокий ринг» Жака Уаниша (2013). Или поляк Тадеуш Петшиковский, чья биография легла в основу ленты чехословацкого режиссера Петера Солана «Боксер и смерть» (1963), судя по всему, и положившей начало этому гибридному поджанру, соединяющему спортивную драму с «кино про холокост».

Гершель, или Герцко, Хафт, который выжил в концлагере Явожно, одержав 76 побед на тамошнем «ринге», совершил побег во время «марша смерти» в апреле 1945-го, а в Америке завершил свою недолгую карьеру матчем с будущим непобедимым чемпионом-тяжеловесом Рокки Марчиано, тоже был реальным человеком. Хотя об этом немудрено и забыть, глядя, как прилежно Левинсон перекраивает его историю по лекалам сентиментальной мелодрамы. От упомянутых выше фильмов «Последний бой» отличает то, что основное его действие разворачивается, когда война уже закончена,— это своего рода послесловие к хеппи-энду. В 1949 году Герцко (Бен Фостер, в лучших традициях байопиков сначала похудевший почти на 30 кг для концлагерных сцен, потом набравший их обратно и еще прибавивший для послевоенных эпизодов), сменив имя на американизированное Гарри, но пока не научившись читать по-английски, живет в Нью-Йорке с братом (Саро Эмирзе), тоже бывшим узником. Он вполне удачно выступает на ринге, хотя его успех не выходит за границы штата, но дела портятся, когда Гарри прямо во время выступлений начинают одолевать болезненные воспоминания из прошлого, вызывающие у него панические атаки.

Как продолжать жить после Освенцима? Как справиться с последствиями кошмарного выбора, который приходилось делать каждый раз, отправляя противника в нокаут и зная, что это означает его смерть? Как примириться с тем, что мир продолжает петь, смеяться, молиться, рожать детей после того, как ты сам побывал в аду? Сейчас, когда тема коллективной и личной ответственности снова стала как никогда острой, история Гарри Хафта кажется особенно актуальной. Однако для того, чтобы адекватно перенести ее на экран, нужен режиссер вроде, скажем, Романа Полански, никогда не чуравшегося неудобных вопросов и еще более неудобных на них ответов, но он уже снял свое кино о геноциде, страхе, вине и выживании («Пианист», 2002). Левинсон же — постановщик совсем другого формата, который, даже изображая в кадре концлагерь, в первую очередь, кажется, заботится о том, чтобы не слишком расстроить зрителей.

Поэтому флешбэки здесь сняты в аккуратном ч/б, на мертвых телах камера надолго не задерживается, жертвы и палачи говорят на понятном английском, но непременно с акцентами, и все это выглядит тем, чем и является на самом деле,— шаблонной постановкой в студийном павильоне. Не спасет от ощущения фальши и то, что для эмоционального воздействия авторы фильма используют самые лобовые методы. Конечно же, главный антагонист-эсэсовец (Билли Магнуссен) произнесет речь о превосходстве арийской расы, одновременно мочась на стену (сколько подобных сцен мы видели в многочисленных фильмах). И конечно, полное отпущение своих — реальных или взятых на себя напрасно — грехов Гарри получит под разносящуюся в кадре и за кадром иудейскую покаянную молитву «Авину малкейну», внезапно сравнявшуюся в пафосе с саундтреком Ханса Циммера.

Не обходится в фильме и без романтической линии: Гарри выходит на ринг не ради спортивных побед, а чтобы его имя услышала довоенная возлюбленная Лея (Дар Зузовски), которую он продолжает разыскивать, хотя все, кроме него, уверены, что она погибла в лагере. Но во время этих поисков он знакомится с Мириам (Вики Крипс, к счастью, не понадобилось худеть и толстеть, но пришлось вступить в неравный бой с произношением слова «хуцпа»), благодаря которой медленно, не сразу, но все же ослабляет свою оборону против всего мира и позволяет себе начать просто жить. Однако и эта часть истории выглядит не живой и человечной, а манипулятивной, несмотря на старания актеров (иногда чрезмерные). Если верить фильму, Гарри Хафт все-таки смог выиграть бой с демонами в своей душе — только сам фильм получился из тех, что доверия совсем не заслуживают.