Предприятиям Удмуртии придется в ближайшее время заниматься перестройкой своей работы с учетом новых условий, искать новых поставщиков, запускать проекты по импортозамещению и выходить на новые рынки. При этом бизнес, ориентированный на экспорт, может постараться занять высвобождающиеся ниши на внутреннем рынке после ухода западных компаний. Однако все это требует времени. Сложнее будет высокотехнологичным производствам. О том, каких изменений ждать, в интервью «Ъ-Удмуртия» рассказала директор удмуртского филиала института экономики Уральского отделения Российской академии наук, доктор экономических наук Анна Овчинникова.
Фото: Анна Овчинникова, vk.com
Фото: Анна Овчинникова, vk.com
— Начнем с общего вопроса: как в целом санкции и уход западных компаний скажутся на экономике Удмуртии?
— Влияние санкций население и бизнес будут оценивать по-разному. Обычные люди менее чувствительны к изменению экономической ситуации. Удмуртия относится к дотационным регионам с низким уровнем среднедушевых доходов населения. То есть мы всегда жили небогато. Если говорить о структуре нашего потребления, то превалируют продукты питания и коммунальные услуги – более 75%, и затем уже товары длительного пользования. Безусловно, жители региона будут фиксировать свое внимание на повышении цен, но дефицита жизненно важных товаров или гиперинфляции не произойдет. И не надо забывать о социальных гарантиях государства, которые только увеличиваются в момент кризиса.
Малый бизнес обладает большей гибкостью, чем крупный. Компании, которые работали с поставками из-за рубежа, завозили комплектующие, материалы, сейчас будут адаптироваться, менять логистику, выстраивая цепочки через Казахстан, Узбекистан, Китай. Бизнесу потребуется время для перестройки.
С самыми большими сложностями столкнутся высокотехнологичные отрасли. В Удмуртии достаточно много таких предприятий, и не только ВПК. Очень многие комплектующие для электроники, «мозги», чипы — европейского производства и Китая. Обеспечить импортозамещение высоких технологий достаточно сложно.
— У каких предприятий возникнут проблемы с поставками импортной продукции: комплектующих, сырья?
— В первую очередь это фармацевтика. Основные субстраты приходят из Китая, Индии, Европы. Китай продолжит поставлять. Европа — скорее нет. Индия — будет зависеть от того, как выстроим платежные отношения.
Как я уже сказала выше, главной проблемой для предприятий, в том числе военных, которые осваивали выпуск гражданской продукции, будет поставка электроники, которая не производится в России. Потребуется время, чтобы освоить выпуск, а значит, мы еще больше будем отставать технологически от Европы. Есть риск, что через какое-то время мы решим, что достигли высот в автомобилестроении, а в это время жители европейских городов будут передвигаться на самолетах. Если вы смотрели фантастические фильмы, то будущее, которое там показано, от нас еще более недосягаемо. Инновации и наука развиваются только в условиях постоянного обмена опытом, мнений – концепция открытых инноваций.
Удмуртия должна стать драйвером развития микроэлектроники, для этого есть все предпосылки. В этом случае регион поднимет высокотехнологическую повестку. Либо мы будем производить компонентную базу более низких технологических укладов. Безусловно, это требует значительных усилий со стороны бизнеса и региональных органов власти.
— В последние годы в Удмуртии правительство активно продвигало тему развития экспорта, проводились экспортные акселераторы, бизнесу оказывали помощь. Это позволило значительно нарастить объемы несырьевого неэнергетического экспорта. Что с ним будет теперь?
— Основная часть экспорта продукции из Удмуртии идет в страны СНГ (Белоруссия, Казахстан, Узбекистан, Азербайджан). Рост экспорта наблюдался в восточные страны, Африку, например в Египет. Экспорт со странами СНГ сохранится при условии сбалансированной монетарной политики всех стран-партнеров: установление курсов валют относительно друг друга.
Продукция, которая поставлялась из Удмуртии в европейские страны, достаточно высокого качества. Требования там всегда были серьезные для экспортеров. Теперь эта продукция пойдет на внутренний рынок и заместит товары западных брендов, которые ушли. При этом бизнес нес большие издержки при поставке продукции за рубеж, для многих компаний важнее здесь была имиджевая составляющая, чем доходная, потому что присутствие на европейских рынках — это знак качества. Потребитель сможет обратить внимание на качественную российскую продукцию, которую ранее, возможно, не видел или не замечал на полках наших магазинов.
К примеру, стекольный завод «Свет» делает тару для зарубежных компаний, у них есть линии, рабочие, которые умеют производить востребованную на рынке продукцию. Они смогут найти рынок сбыта и внутри страны. Важна сейчас просветительская роль, в том числе СМИ, чтобы предприниматели и население понимали, что возможности для развития есть. Да, это глобальные изменения, мы будем жить не плохо и не хуже, а по-другому. Нет смысла измерять все перемены в евро и долларах. В закрытой экономике, к которой мы сейчас переходим, есть возможности для производства хорошей продукции, но будет меняться само потребление и отношение к нормальной жизни обывателя.
— Как известно, ЦБ повысил ключевую ставку до 20%, что повлекло и рост ставок по кредитам. Как теперь бизнесу решать проблему с поиском финансирования для своих проектов?
— Сейчас многие сравнивают нынешнюю ситуацию с 1998 годом, когда случился дефолт, но это не одно и то же. Тогда был долгий и тяжелый переход от плановой экономики к рыночной, и к 1998 году процесс еще полностью не завершился. Сейчас мы живем в рыночной экономике, где есть и поддержка со стороны правительства: для бизнеса отменили проверки, дали льготы, чтобы компании искали возможности для адаптации к новым условиям. Я не люблю фразу, что кризис — это возможности, но сейчас трансформировать бизнес легче, чем тогда.
Что касается финансов, кредитоваться в такое время — это не самое плохое решение, но нужно быть очень осторожным и внимательно рассчитывать свои силы. Да, ставки высокие, но и ожидания по инфляции тоже. Сырье и логистика дорожают, деньги, которые вы возьмете у банка под процент, через полгода или год уже будут стоить меньше, так что дорогой кредит может быть компенсирован за счет дальнейшего обесценивания рубля. Нужно очень хорошо подумать.
— Как будет меняться потребительский спрос?
— Безусловно, компании, занимающиеся производством продуктов питания, будут чувствовать себя хорошо. Сложнее будет сфере услуг. Люди будут экономить, и не столь значимые услуги уйдут на периферию. Стоит ожидать большой спрос на ремонт автомобилей. Раз с поставками и производством новых авто вероятны проблемы, мы больше будем продлевать «жизнь» тех, которые уже ездят по нашим дорогам, постоянно ремонтировать.
— Куда сейчас стоит жителям Удмуртии инвестировать свободные средства?
— Со времен кризиса 1998 года я запомнила фразу одного из работников ЦБ РФ, которому задали такой же вопрос. Он спросил, есть ли у вас 10 млн руб. Если нет такой суммы, то какая разница, добавил он. Вложение больших сумм — это отдельная тема для разговора, но если таких свободных средств нет, то лучше не дергаться. Потребительские цены на товары будут расти, и, если у вас сейчас есть острая потребность и финансы, чтобы условно обновить телевизор или какую-то другую технику,— пожалуйста, но не нужно бежать в магазины и скупать там все, на что денег хватит. Не стоит вкладываться доллары и евро, сейчас это бессмысленно.
— Как все эти изменения в экономике отразятся на бюджете республики?
— Бюджет Удмуртии очень зависим от нефтяной отрасли. Баррель подрос, но нефть у России не сильно хотят покупать, хотя и продолжаются поставки. Возможно, за счет девальвации рубля с учетом доходов от нефти мы получим рост доходов бюджета. Плюсом станет и то, что в последние годы в структуре госдолга снизилась доля обязательств по коммерческим кредитам. Да, размер остается внушительным, но с обслуживанием бюджетных кредитов, их реструктуризацией и пролонгацией поможет федеральный центр.
Возможно исходя из развития ситуации и снижение расходов, в том числе по нацпроектам. Точно не будут трогать социально значимые статьи вроде образования или здравоохранения. Но, к примеру, ремонт дорог в какой-то степени могут частично перенести на времена более благоприятные.
— Вы говорите, что на кризис 1998 года нынешняя ситуация не похожа. Можно ли ее сравнить с каким-то другим периодом современной истории?
— Этот кризис не похож ни на какие абсолютно. Меня смущает, что госканалы активно сравнивают нас с положением Ирана, который вот уже многие годы находится под санкциями. Но у России потенциал гораздо больший, чем в Иране, у которого есть только нефть и климат другой. С точки зрения технологий, продовольственного благополучия, безопасности и много другого Россия находится в лучшем положении.
Кризис 1998 года развивался на фоне перехода от плановой к рыночной экономике, в 2008 году был связан с мировыми кредитными ресурсами, и мы его пережили хорошо. В 2014 году мы «отрепетировали» санкции, которые с нынешними, конечно, не сравнимы.
— В чем особенность этого кризиса для бизнеса? Для кого откроются новые возможности?
— В этом кризисе в выигрыше будут умные люди. Если раньше впереди были те, кто умел ухватить, обладал солидным капиталом, зарабатывал на спекуляциях, сейчас экономика стала сложной. Все шаблоны в потреблении, выстраивании бизнеса будут сломаны, и успешны будут те, кто сможет встроиться в новую систему, наладить производство при недостатке и труднодоступности материалов и технологии. Это возможности для умных.