Блокадные дневники и документы. СПб: Европейский дом, 2004 (серия "Архив Большого дома")
О блокаде читать должно быть страшно. Но эта книга не страшная — она жестокая и строгая. Четыре дневника свидетелей блокады, покоящиеся в архивах НКВД с того момента, когда их авторов арестовали. Все дневники были приобщены к делам и стали одним из доказательств обвинения. Их авторы (бухгалтер, учитель географии, два красноармейца) позволили себе то, на что решались немногие,— записывать свои мысли. По большей части вполне невинных этих мыслей хватило на обвинения. Дневники почти не требуют комментариев. Они сами как обвинение. Разнится все — интонация (покорное перечисление изменений погоды и звуков артобстрелов; раздражение бытом, судьбой и властью; здоровое отвращение к воровству и лжи в армии; болезненное, вопросительное переживание своей человеческой неполноценности в ранге рядового), образование, настроение, судьбы (двое будут расстреляны, третий умрет в лагере и лишь один доживет до смерти Сталина и будет освобожден). Но поразительно похоже одно — и в той части правды, которую осмелились вложить в свои тетрадки эти люди, оказалось достаточно ощущения исторической реальности, собственно и заставляющей нас вчитываться в эти далеко нелитературные строчки. Дополнением к дневникам служат документы о "другой стороне" блокады: немецкие листовки, статьи из немецких агитационных русскоязычных листовок, протоколы военнопленных немецкой армии, дневник немецкого солдата. Вроде бы ничего особенно нового, того, чего мы бы о блокаде не знали или не догадывались. Много воровали, голодали далеко не все, люди зверели и в своем зверстве доходили до крайности, управление городом было, мягко скажем, несовершенным, настроения жителей мало походили на плакатный патриотизм. Однако любое наше знание пасует перед словами тех, кто это пережил. Дневники из архивов Большого дома — чистейший образец подобного рода свидетельств.
Михаил Эпштейн. Знак пробела: о будущем гуманитарных наук. М.: Новое литературное обозрение, 2004 (серия Liberty)
Премию Liberty Михаил Эпштейн, как и другие ее лауреаты, получил "за выдающийся вклад в русско-американскую культуру и развитие культурных отношений между Россией и США" из рук ее основателей — художника Григория Брускина, музыковеда Соломона Волкова и литератора Александра Гениса. Михаил Эпштейн ее, безусловно, заслужил — русский культуролог и философ, став американским профессором, вклад в это самое дело внес немалый. Доказательств тому множество — Эпштейн пишет, не гуляет. Восьмисот с лишним страничный том, изданный НЛО,— лишь краткий отчет. Больше интересующийся будущим, чем прошлым, автор позволяет себе прогнозировать развитие гуманитарных наук в XXI веке. Его интересуют вопросы, что будет после постструктурализма и постмодернизма, что сделает с сознанием человека виртуально-техногенный мир, что будет с такими основными для гуманитарного знания понятиями, как время, судьба, слово, знак, текст, тело, желание, творчество, мудрость. Ответом на эти вопросы могут служить рассуждения об экологии человека и антропологии машины, о технологии гуманитарных наук, о критической универсальности, об эротологии. И пусть читателя не пугают "новые" слова (гуманология, культуроника, универсика, семиургия, реалогия) — все они нужны лишь для того, чтобы сделать более или менее точный прогноз. А с прогнозом, как известно, и жить легче.