Книга петербургского доктора медицины Александра Никитина «Болезни рабочих, с указанием предохранительных мер», которая вышла в Санкт-Петербурге в 1847 году, была первым российским научным обзором по профессиональной гигиене. Тогда же, в середине XIX века, в Европе появилась новая медицинская наука о профессиональных заболеваниях, которая спустя век окончательно строго научно обосновала народную максиму, что от работы даже кони дохнут.
Фото: РИА Новости
Фото: РИА Новости
Статский советник
Сирота, выросший в Воспитательном доме благотворительного ведомства императрицы Марии Федоровны и получивший там гимназическое образование, Александр Никитин окончил Медико-хирургическую академию и практически всю жизнь прослужил в «деревенской экспедиции» императорского Воспитательного дома, дослужившись там до чина статского советника, потомственного дворянства, орденов святых Станислава, Анны и Владимира. В его обязанности входил надзор за усыновлением сирот из Воспитательного дома Марии Федоровны крестьянскими семьями, за что этим семьям полагалась пенсия в 120 руб. в год.
Инспекторская служба не мешала лекарю Никитину сделать научную карьеру, стать доктором медицины, секретарем Общества русских врачей в Санкт-Петербурге, почетным членом Московского университета и, главное, много писать на медицинские темы. Он был постоянным автором популярной в те годы медицинской газеты «Друг здравия», а тематика его книг по медицине была поразительно разнообразной. Он публиковал обзоры хирургических операций, пособия для подготовки фельдшеров к экзамену, справочники по фармакопее, словари медицинских латинских терминов для врачей, инструкции, как вести себя с больным до прибытия врача, писал о диетах для беременных, родильниц и новорожденных, диете для поддержания здоровья для всех остальных, вреде рукоблудия, алкоголизме, паразитарных инвазиях, гальванизме и т. д. Перечислить все потребовалось бы много места.
Но назвать его многочисленные публикации обычным медицинским ликбезом для населения нельзя. Все они были адресованы в первую очередь врачам и написаны на современном научном уровне. Просто стиль изложения у Никитина был таков, что они были понятны не только профессиональным медикам, но и любому грамотному человеку с каким-никаким образованием. Например, его книга «Болезни рабочих, с указанием предохранительных мер», с одной стороны, была обзором работ ведущих зарубежных специалистов по профзаболеваниям, интересным врачам с точки зрения этиологии этих болезней, с другой, как писал ее автор, должна была познакомить «наших промышленников с невыгодами, сопряженными с производством, и указать им меры предосторожности, зависящие собственно с их стороны… А чтобы мастеровые сами могли пользоваться чтением нашей книги, мы старались написать ее слогом, понятным для каждого».
Профпатолог Карл Маркс
Неслучайно было и появление такой книги доктора Никитина в России во второй половине 1840-х годов. Санитарно-гигиенические последствия промышленной революции, которую историки датируют 1760-ми и 1820–1840-ми годами, были видны в это время, как говорится, уже невооруженным глазом. В 1841 году во втором издании французской «Encyclopedie des Sciences Medicales» был опубликован перевод на французский язык 350-страничной монографии «De Morbis Artificum Diatrib» («Болезни рабочих. Диатриба») заведующего кафедрой практической медицины в Университете Падуи Бернардино Рамаццини, изданной в 1700 году. Книги почти за полтора века, несомненно, устаревшей с точки зрения медицинской науки и давно забытой, но за неимением лучшего переведенной на живой европейский язык и опубликованной.
Лучшее, то есть современное, начало публиковаться — вторая половина 1840-х — начало 1850-х годов. Помимо статей в периодических медицинских изданиях, в Германии и Франции публикуются первые научные монографии и обзоры по профзаболеваниям. Например, «Hygiene phisique et morale de l'ouvrier dans les grandes villes en general, et dans la ville de Lyon en particulier» («Физическая и моральная гигиена рабочего в крупных городах в целом и в городе Лион в частности»), «Die Krankheiten, welche verschiedenen Standen, Altern und Geschlechtern eigenthumlich sind» («Какие сословные, возрастные и гендерные заболевания вызваны именно этими причинами»).
Парадоксальным образом довольно долго аналогичными аналитическими научными публикациями по гигиене труда не могли похвастаться британские медики, хотя жили и работали в самой развитой в промышленном отношении стране мира. Здесь фактически вышла в 1831 году только одна монография доктора Чарльза Такра из Лидса «The Effects of the Principal Arts, Trades and Professions on Health and Longevity» («Влияние основных искусств и профессий на здоровье и долголетие»), в которой описывались заболевания легких у шахтеров и шлифовальщиков металла. А нормативные Public Health Acts, которые принимались британским правительством с 1848 года, касались только санитарно-гигиенического регулирования городских ЖКХ, от выгребных ям в отхожих местах до мостовых.
Вместо британских ученых теоретизировал в Лондоне насчет профзаболеваний Карл Маркс, сбежавший сюда после неудачной «Весны народов» — серии революций в странах континентальной Европы в 1848–1849 годах. Он как раз начал писать свой «Капитал», где в первом томе в разделе о происхождении прибавочной стоимости, в главе 12 «Разделение труда и мануфактура» у Маркса есть вполне здравый тезис: «Некоторое духовное и телесное уродование неизбежно даже при разделении труда внутри всего общества в целом. Но так как мануфактурный период проводит значительно дальше это общественное расщепление различных отраслей труда и так как, с другой стороны, лишь специфически мануфактурное разделение труда поражает индивидуума в самой его жизненной основе, то материал и стимул для промышленной патологии дается впервые лишь мануфактурным периодом».
Едва ли доктор Никитин читал Карла Маркса, а если и читал, то много позднее 1847 года, когда вышли его «Болезни рабочих…» (как известно, Маркса стали читать в Европе только после его с Энгельсом «Манифеста Коммунистической партии», опубликованного в 1848 году). Исходный посыл в книге доктора Никитина в духе античных рассуждений Гесиода и Овидия об утрате золотого века человечества был проще и понятнее читателю: «Каждый шаг вперед, сделанный искусствами или промышленностью, удалял человека от первобытного, простого образа жизни и возбуждал наши жизненные силы к деятельности, которая более или менее уклонялась от деятельности, указанной нам природой. Так, каждое усовершенствование в искусствах и промышленности было куплено ценою телесного здоровья. С тех пор, как люди начали жить иначе, нежели как назначила им природа, с тех пор, как они обратились к промышленности и ремеслам, число болезнетворных причин и число самих болезней умножилось».
Своеобразное завихрение профпатологии, которая не остановилась на простой констатации того факта, что общественный труд вреден в принципе, можно видеть у австро-венгерского врача-гигиениста Эдуарда Рейха в его книге 1868 года «Ueber die Entartung des Menschen» («О вырождении человека»). Название его труда говорит само за себя. Впрочем, как пишут историки медицины, доктор Рейх всегда смущал своей эксцентричностью коллег по медицинскому цеху и, к их негодованию, в итоге дописался до того, что гигиена вообще не медицинская наука, а совершенно самостоятельная наука.
От обличения до изучения
В наше время историки медицины любят повторять, что профессор Бернардино Рамаццини в своей книге 1700 года «Болезни рабочих» впервые предложил европейским врачам расширить список вопросов, которые Гиппократ рекомендовал задавать пациентам, вопросом «Чем вы занимаетесь?». А до него, мол, этим интересовался только персидский врач ар-Рази, практиковавший в Багдаде в конце IX — начале X века. Понятно, что в первобытном племени шаман (или кто там еще лечил больных) без лишних вопросов знал, чем занимался его пациент. И едва ли можно поверить, что во времена Гиппократа и тем более ар-Рази, когда врач встречался уже в основном с незнакомыми лично ему пациентами, он не интересовался родом их занятий. Скорее всего, Гиппократ счел этот вопрос настолько само собой разумеющимся, что не включил его в свой перечень вопросов для анамнеза.
Иное дело — самостоятельная клиническая дисциплина «Профессиональные заболевания», которая действительно появилась в европейской медицине довольно поздно. Считается, что первая работа в этой области принадлежит доктору Ульриху Элленбогу из Аугсбурга. Это была рукопись «Von den gifftigen Besen Temmpffen und Reuhen, der Metal, als Silber, Quecksilber Bley und anders So die edlen handtwerck des Goltschmidens, und ander arbaiter in des feur sich gebrauchen mussen» — обзор профзаболеваний золотых дел мастеров, мастеров, работающих с драгоценными камнями, и прочих ремесленников, работающих с металлом среди вредоносных паров.
Рукопись Элленбога включил в свои труды Парацельс, благодаря чему она и ее автор попали в историю медицины. Но и в более ранней медицинской литературе можно найти аналогичные примеры описания профзаболеваний с разбором их этиологии. Долго искать не придется, любой поисковик выдаст несколько сотен (а если считать ссылки с взаимным цитированием, то тысячи) публикаций со словами: «Но задолго до ученого-медика такого-то об этом писал ученый-медик такой-то». Связь между работой и болезнями от нее была настолько очевидна, что искать тут приоритеты — гиблое дело.
Также понятно, что наиболее очевидной эта связь была в тех профессиях, которые мы сейчас называем вредными. Большая заслуга ранних исследователей профзаболеваний, что они находили и показывали вред для здоровья в менее очевидных с точки зрения вредности профессиях. Тот же Бернардино Рамаццини в своем ставшем классикой труде 1700 года «Болезни рабочих» собрал примерно две сотни таких профессий, показав, чем именно они вредны и какие последствия для здоровья для них характерны. Речь у него шла большей частью о вреде труда для опорно-двигательного аппарата, зрения, слуха.
Доктор Никитин в своей книге 1847 года с таким же названием — «Болезни рабочих» — собрал 120 профессий, в том числе порожденных промышленной революцией, то есть заведомо незнакомых профессору Рамаццини. И речь у него идет в основном о химическом и физическом воздействии на организм вредных отходов производства, только одна из шести глав книги посвящена влиянию работы на опорно-двигательную систему.
Но этим разница между ними не исчерпывается. Последнее слово в полном названии книги Бернардино Рамаццини «De Morbis Artificum Diatrib» (диатриба) означает ныне забытый античный литературный жанр — одновременно разоблачение, обличение и проповедь. У Никитина же полное название книги имеет окончание без претензий на хайп, а сдержанно-деловое: «…с указанием предохранительных мер». Вот только указать их с достаточной для доказательной медицины степенью достоверности было в те времена проблематично. Это понимал и сам автор.
Свою книгу доктор Никитин предваряет словами о том, что «к сожалению, доселе нет еще полных статистических таблиц смертности, происходящей от влияния ремесел, художеств и промышленности на состояние нашего здоровья. Эти таблицы послужили бы для нас большим пособием в выборе занятий, сообразных с телосложением, и облегчили бы в показании предохранительных мер». И далее он публикует таблицу из книги французского врача Филиберта Патиссье 1822 года «Trait des maladies des artisans» («Лечение болезней ремесленников»), где приводятся данные о числе представителей 17 профессий, которые в течение одного года попали в парижские больницы, и смертности среди них.
В перечень вредных профессий парижского доктора Патиссье входили башмачники, булочники, перевозчики грузов на ручных тележках, кучера, поденщики, сыромятники, маляры, водовозы, слесари, портные, прачки, швеи, золотошвеи и т. д. Статистические данные об их госпитализации и смертности на больничной койке, несомненно, были достоверные, но понять на их основании, почему именно рабочий люд мрет в Париже, было затруднительно.
Например, почему в больницы попадало в два раза больше швей, чем сапожников, и в четыре раз больше, чем прях? Причину большой смертности (17%) попавших в больницы кучеров еще можно было предположить: на больничную койку они попадали только после серьезных ДТП. Но чем объяснить, что рекордсменами по смертности были поденщицы (18,9%), а аналогичный показатель для бегавших по Парижу с тачками развозчиков был 5%, в два раза меньше, чем у булочников, маляров, и в три раза меньше, чем у сапожников, прях и штопальщиц? Разве что работой на воздухе сомнительной свежести в мегаполисе, где в то время было около 100 тыс. лошадей, каждая из которых производила до 10 кг навоза и около литра мочи в день.
Ответов на эти вопросы ни у доктора Никитина, ни у его зарубежных коллег тогда не было: слишком скуден был на тот момент фактический материал. По мере накопления данных о профзаболеваниях во второй половине XIX века наука о гигиене труда приобретает современный вид. Появляются исследования о вреде умственного труда, причем связанные не только с искривлением позвоночника и геморроем. Пример тому книга Федора Федоровича (Фридриха Гульдрейха) Эрисмана 1877 года «Профессиональная гигиена, или Гигиена умственного и физического труда».
В первой половине следующего, ХХ века на повестку дня вышли психические отклонения, вызванные профессией. Но их тоже новостью для неученого народа не назовешь: всем известно, как меняет человека власть, как заметно на поведение человека может влиять его работа учителем, продавцом, полицейским и т. д. Да и сами психологи, изучающие все эти профессиональные искривления личности, надо отдать им должное, отметили странности и в себе.
Профессор Рамаццини против Клинтона
Сегодня наука о «болезнях рабочих» — целая отрасль медицинской науки, включающая в себя клиническую медицину профзаболеваний, профгигиену, профсанитарию, физиологию труда и еще с полдюжины вспомогательных наук. А гигиена труда (прав был Эдуард Рейх) давно вышла за классические рамки здравоохранения. Сегодня это самостоятельный и действенный инструмент госрегулирования бизнеса и оружие в руках профсоюзов, причем не оборонительное, а наступательное. А чтобы бизнес об этом не забывал, с 1989 года ежегодно 28 апреля отмечается Всемирный день охраны труда.
В марте 2001 года при поддержке президента Джорджа Буша-младшего Республиканская партия в Конгрессе США продавливала отмену национального стандарта эргономики, принятого всего несколькими месяцами ранее, в ноябре 2000 года, при Билле Клинтоне. Дело было до 11 сентября 2001 года, да и других экстраординарных событий, отвлекающих общественное мнение, в Америке тоже не происходило, поэтому американские трудящиеся с интересом наблюдали за тем, как в Конгрессе республиканцы напоминали демократам, что каждый год более 1,8 млн работников в США жалуются на такие нарушения опорно-двигательного аппарата, как синдром запястного канала (онемение кисти руки) и травмы спины, а в 600 тыс. случаев эти нарушения настолько серьезны, что работники берут больничный.
Статистика была убедительной, но политикам требовалось что-то еще, более доходчивое, причем даже не для конгрессменов, а для их трудящихся избирателей. И это что-то нашлось. Раскопали в библиотеке диатрибу 1700 года профессора Рамаццини «Болезни рабочих» (ее английский перевод, сделанный в 1940 году, был опубликован в Чикаго небольшим тиражом в серии памятников мировой культуры) и растиражировали выдержки из нее, которые касались описания нарушений опорно-двигательной системы и синдрома запястного канала, снабдив их словами о том, что еще три века назад ученые предупреждали о вреде нового национального стандарта эргономики Клинтона.
В итоге эргономический стандарт Управления по охране труда и гигиене труда (OSHA), пролоббированный годом раньше Демократической партией, отменили как «одну из наиболее долго игнорируемых профессиональных угроз американским работникам». Голоса против «демократического» стандарта эргономики распределились так: 66 республиканцев против 44 демократов в Сенате и 223 против 206 в Палате представителей.
Наверное, не будет большим преувеличением предположить, что в сухом остатке этой довольно громкой, но в общем-то рядовой лоббистской кампании республиканцев остались лишь заключительные слова диатрибы давно канувшего в вечность профессора из Венецианской республики. Слова, которые наверняка запали в душу американских трудящихся: «Поэтому в работе обременительной умеренность была бы лучшей защитой от болезней как для мужчин, так и для женщин; ибо общая максима “Ничего лишнего” — это то, что я чрезмерно одобряю».
Не могли такие слова с высоких трибун не греть душу трудящимся в любой стране мира, ибо сами трудящиеся без учителей и ученых испокон веков знают, что много работать вредно для здоровья. В нашей стране, например, свидетельство тому — народные пословицы из словаря Даля: «Конь с запинкой да мужик с заминкой не надорвутся», «От работы не будешь богат, а будешь горбат» и еще полдюжины подобных, а также более поздняя, по всей видимости, уже ХХ века, народная максима «От работы даже кони дохнут». При желании это даже можно выдать за научное обоснование.