премьера театр
МХТ имени Чехова показал на своей основной сцене премьеру спектакля "Тартюф" по пьесе Мольера в постановке Нины Чусовой и с Олегом Табаковым в заглавной роли. Но лучше бы не показывал, считает РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ.
Чувство после этого спектакля как после какого-то зловещего политического события — страшно одному и хочется держаться вместе с теми, кто тоже испугался. Но не потому, как можно было бы подумать, что постановка "Тартюфа" наполнена какими-то пророчествами и прозрениями, а потому, что она пугающе, звеняще пуста и глупа. Собственно говоря, никто и не рассчитывал увидеть спектакль, исполненный глубокомыслия и глубины переживаний. У Олега Табакова, пригласившего Нину Чусову на постановку Мольера, могло быть два резона. Первый — азарт коллекционера: в собрании востребованных режиссеров нового призыва, успевших поработать в МХТ, госпожи Чусовой, конечно, недоставало. Можно сказать, на ее месте в коллекции просто зияла дыра. Тем более что у Нины Чусовой сложилась репутация режиссера, умеющего соорудить что-то яркое и прикольное. Вот он и второй резон — господин Табаков хотел получить хорошо продаваемый продукт.
В стремлении сделать успешный, кассовый спектакль ничего зазорного нет. Идет же на сцене МХТ уже несколько сезонов "#13". Это, как говорится, не моя чашка чая, но я отдаю должное профессионализму, с которым сделано дело. Надо быть законченным ханжой, чтобы пенять господину Табакову на практицизм. Да, Мольер все-таки не Рэй Куни, но, в конце концов, виделся худруку МХТ новый "Тартюф" как беззаботная, веселая затея, даже как откровенный фарс, как подарочный набор для зрителей? Да на здоровье! Нашлись бы, понятно, критики, которые стали бы со вздохами вспоминать изящный (и, кстати, очень смешной) спектакль по той же пьесе, поставленный во МХАТе больше 20 лет назад Анатолием Эфросом,— так им и положено нудить.
Но нынешнего "Тартюфа" поверять надо уже не Эфросом или, упаси бог, Станиславским, работавшим над пьесой Мольера перед самой смертью. Куда нам до таких вершин. Поверять приходится уже просто здравым смыслом и азами театрального ремесла. Для актерского организма тяжело и вредно, должно быть, играть спектакль, в котором нет ни идеи, ни решения, ни стиля. В котором, черт возьми, нет ни одной по-настоящему смешной шутки, ни одного стоящего гэга, одно только неостроумное кривлянье. Герои нервно пританцовывают, нещадно суетятся лицами, стреляют глазами, изображают крайнюю степень возбуждения или воодушевления, а иногда даже трясут щеками. Кто поопытнее, распределяется сам и пытается просто забыться в честных сценических хлопотах, как Марина Голуб в роли служанки Дорины или Авангард Леонтьев в роли Клеанта. А на молодых способных актеров Дарью Мороз и Максима Матвеева просто больно смотреть — они же сами не понимают, что вытворяют. Им никто не потрудился хоть что-то объяснить, построить роль. Вроде как зажмурились, и бултых на сцену, вопить да прыгать. Вообще, актеры в "Тартюфе" выходят на сцену не сыграть, а повертеться так и эдак в пестрых полосатых костюмах из обивочных тканей, над которыми старался Павел Каплевич. Не спектакль, а карнавал ожившей мебели.
Ну как заботливо справляется в пьесе одураченный Оргон, а что Тартюф? Появляется он почти через час после начала спектакля, и большую часть этого тягостного периода выхода господина Табакова ждешь со смутной надеждой на спасение. Тартюф появляется не один, а со свитой, вернее сказать, во главе небольшой шайки — с двумя монашками и маленьким человеком, слугой. Про то, что актер и худрук собирается играть мольеровского святошу бывшим заключенным, на склоне лет нашедшим в доме Оргона пристанище, и что на груди у Тартюфа даже будет татуировка, заинтересованные зрители могли узнать задолго до премьеры благодаря плановым утечкам информации. Обитатели дома Оргона, видимо, тоже могут быть названы заключенными, хоть и веселыми — одежда все-таки у них полосатая. И поэтому заглавный герой здесь вроде пахана. Может быть, невразумительное оформление Анастасии Глебовой и Александра Мартиросова — золоченые рамы-стены с балкончиками — также должны напоминать о решетках, но больше они смахивают на дизайн гигантского кооперативного ресторана.
Олег Табаков совершает титанические усилия, чтобы спасти затею. Для этого он мобилизует все свои улыбки и интонации, междометия и мимику, приемы и ухваты, то есть, говоря без обиняков, все свои штампы. Все то, что тяжело, но бережно счищают с него ответственные, разумные режиссеры, в результате работы которых в прошлом сезоне в МХТ появились неожиданно решенные Флор Федулыч в "Последней жертве" и Серебряков в "Дяде Ване". Казалось, что и в "Тартюфе" будет предпринята попытка показать мольеровского обманщика с неожиданной стороны. Но подобную работу актеру в одиночку совершить не под силу, даже такому титану, как Олег Павлович. Конечно, табаковское обаяние скрашивает вечер. Но участие господина Табакова имеет и отрицательный эффект: худрук не видит спектакль со стороны. Вот пару лет назад на малой сцене МХАТа имени Чехова появился спектакль "Гамлет в остром соусе", отмеченный дурным вкусом и явными признаками невменяемости. Худрук снял его с репертуара через несколько представлений — но тем "острым соусом" актер Олег Табаков залит, к счастью, не был и потому смотрел на недоразумение из зала.