Жив отважный капитан

В изрядно поредевший прокат, лишившийся голливудских блокбастеров из-за решения крупных студий приостановить выпуск своих картин в России (к Disney, Sony, Warner Bros. и Paramount присоединилась также компания Universal), пока продолжают выходить свежие фестивальные ленты. Например, «История моей жены» Ильдико Эньеди, премьера которой состоялась в Канне летом 2021 года. Рассказывает Юлия Шагельман.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

«История моей жены» — первая англоязычная картина венгерки Эньеди, которая является желанным гостем на фестивалях с 1989 года, когда ее фильм «Мой ХХ век» получил в Канне «Золотую камеру» за лучший дебют. Хотя на самом деле здесь говорят не только на английском, но и на немецком, голландском, французском и итальянском, а границы государств герои пересекают с удивительной легкостью, ощущая себя гражданами если не мира, то единой Европы короткого мирного периода между двумя мировыми войнами — действие разворачивается в 1920-х годах. Тем не менее режиссер, выступившая и автором сценария, сохранила связь с родной культурой: «История моей жены» — это экранизация романа венгерского классика Милана Фюшта, номинированного в 1965 году на Нобелевскую премию. Написан он был и того раньше. Фюшт работал над книгой семь лет и закончил в самый неподходящий момент, осенью 1941 года, так что пришлось подождать, пока читателям снова станут интересны такие материи, как вечное противостояние полов, в котором женщина заманивает, дразнит и играет мужчиной, а он безуспешно пытается обрести контроль над ситуацией, которого у него никогда и не было.

Роман носит подзаголовок «Записки капитана Штэрра», и, хотя из фильма он исчез, главный герой здесь все-таки он — потрепанный, но все еще представительный морской волк Якоб Штэрр (Гийс Нейбр). Он решительно и компетентно управляет грузовыми судами, но на суше кажется потерянным и не понимающим, как тут все устроено, как недавний иммигрант в чужой стране. Завязка истории почти анекдотическая: у капитана Штэрра болит живот от судовой кормежки, но кок (Найеф Рашид) утверждает, что дело вовсе не в его стряпне, и советует ему жениться — это, мол, отлично помогает от «болезни моряков». Как ни странно, совет кажется капитану дельным, и, сойдя на берег, он сообщает своему приятелю, не слишком чистому на руку предпринимателю (Серджо Рубини), что женится на первой женщине, которая войдет в дверь кафе, где они беседуют. Этой женщиной оказывается очаровательная француженка Лиззи (Леа Сейду), которая охотно включается в игру: сначала использует Якоба, чтобы отпугнуть навязчивого ухажера, а потом и впрямь зачем-то выходит за него замуж.

Молодожены даже не успевают толком познакомиться, как Штэрр уходит в очередной рейс. По возвращении, к его собственному удивлению, Лиззи все еще на месте, уютно обустроила их теперь общую квартиру и готова начать семейную жизнь по-настоящему. Это, впрочем, не очень получается: Якоб, с одной стороны, не может определиться со своими чувствами к жене (то ли он ее любит, то ли его к ней просто прибило случайным течением), а с другой — постоянно подозревает ее в том, что она ему изменяет. Эти подозрения усиливаются, когда на горизонте появляется старый знакомый Лиззи Дедин, молодой человек роковой наружности и неопределенных занятий (играет его Луи Гаррель, чтобы сразу стало понятно — от этого хлыща ничего хорошего ждать не стоит).

Штэрр пытается удержать жену любыми способами и для этого даже меняет грузовой пароход на роскошный пассажирский лайнер, чтобы взять ее с собой в плавание. Лиззи все равно остается дома, зато на корабле капитан знакомится с прелестной юной пассажиркой Гретой (Луна Ведлер), и любовный треугольник — то ли реальный, то ли существующий только в ревнивых фантазиях Штэрра — превращается в квадрат. Причем Лиззи зарождающуюся интрижку мужа даже поощряет, но сам Якоб снова не может ни на что решиться, и герои так и ходят по бесконечному замкнутому кругу, погружая зрителя в сон, от которого не пробуждают даже эротические сцены под громкую симфоническую музыку.

Конечно, на самом деле эти персонажи не люди, а конструкты, причем из разных эпох. Лиззи воплощает загадочную, но бесконечно притягательную женственность, о которой писал еще Гёте в «Фаусте», а Якоб — современную идею «токсичной маскулинности», несущей своему обладателю сплошные неудобства. Неудивительно, что вместе им не сойтись и друг друга не понять, как бы тщательно ни перекладывала Эньеди на книжный английский изысканные обороты первоисточника. И уж тем более не приблизиться к зрителю, вынужденному почти три часа наблюдать за тем, как призраки исчезнувшего мира пытаются просочиться в день сегодняшний, которому явно опять не до них.