Часы приземлились в Ле-Бурже
Bell & Ross в истории авиации
Французская марка Bell & Ross стала партнером одного из самых известных авиационных музеев мира — парижского Musee de l’air et de l’espace. Об этом объявили на торжественной церемонии директриса музея Анн-Катрин Робер-Оглюстен и основатели часовой марки Карлос Россильо и Брюно Беламиш.
О новом сотрудничестве объявили в Ле-Бурже, бывшем главном аэропорту Франции, красивейшем здании 1930-х годов, где теперь находится Музей авиации и космонавтики
Фото: Bell & Ross
О новом сотрудничестве объявили в Ле-Бурже, бывшем главном аэропорту Франции, красивейшем здании 1930-х годов, где теперь находится Музей авиации и космонавтики
Фото: Bell & Ross
Новое партнерство — продолжение сотрудничества с летчиками французской армии. В конце прошлого года Bell & Ross получила статус официального поставщика Военно-воздушных сил, а новые хронографы BR 03–94 Patrouille de France примерили пилоты «Французского патруля», национальной пилотажной группы.
«Вы видели, что на празднике были все: командиры ВВС, инженеры-конструкторы, пилоты, в том числе знаменитая пилотажная группа "Французский патруль",— говорит мне Карлос Россильо.— Музей в Ле-Бурже — это одно из самых престижных мест на земле, и уж точно во Франции, посвященных миру авиации, к которому, я считаю, принадлежит и Bell & Ross».
Фото: Bell & Ross
Фото: Bell & Ross
Музей авиации и космонавтики, расположенный в пригороде Парижа, известен как место проведения салона Ле-Бурже. Но круглый год сотни тысяч посетителей приезжают в один из первых созданных и самых богатых музеев, рассказывающих об истории авиации — с момента ее зарождения до наших дней. Это 25 тыс. выставочных метров, не считая открытых площадок. Здесь выставлено 120 летательных аппаратов разных эпох, а всего в коллекции более 600 тыс. предметов. Здесь есть все — от воздушного шара до «Конкорда» и ракеты-носителя «Ариан».
Гражданский аэропорт Ле-Бурже был основан после Первой мировой, когда всем стало ясно, что за авиацией будущее. «До войны она была спортом, во время войны стала оружием, после войны — превратится в транспортную индустрию»,— говорил еще в 1917 году барон д’Обиньи во французском парламенте. После победы начались работы на военном аэродроме, построенном в 1914 году в пригороде Парижа, чтобы защитить столицу от налетов германских дирижаблей. На территории бывшей военной базы, располагавшей взлетными полосами, было решено возвести самую роскошную пассажирскую гавань Франции, «воздушные ворота Парижа».
В музее Musee de l’air et de l’espace
Фото: Bell & Ross
В музее Musee de l’air et de l’espace
Фото: Bell & Ross
Новое здание аэропорта Ле-Бурже выстроили к Всемирной выставке 1937 года, той самой, где советские «Рабочий и колхозница» соперничали в высоте с нацистским орлом. В архитектурном конкурсе участвовали несколько мастеров, в их числе гений французского ар-деко Робер Малле-Стивенс, но заказ достался более удачливому Жоржу Лабро. Он предложил проект дворца, способного «открываться небу и мечтам». Отличная работа с центральным холлом и двумя крыльями, новаторское по тем временам здание, соперничавшее в красоте с берлинским Темпельхофом.
После Второй мировой Ле-Бурже был главным аэропортом Парижа — до тех пор, пока пассажиров не переманил открывшийся в 1974 году аэропорт имени Шарля де Голля. В Бурже остались ангары бизнес-авиации и всерьез обосновался переехавший сюда в 1973-м Музей авиации и космонавтики.
Фото: Bell&Ross
Фото: Bell & Ross
В 2000-х годах памятник воздушной архитектуры стали восстанавливать во всей его довоенной красе. Это оказалось первой встречей музея с часовщиками. Bell & Ross помогла с реставрацией монументальных часов с мировым временем, установленных в торце главного парадного «Зала восьми колонн». В этой прекрасной скульптуре ар-деко один в один отражен воздушный и дипломатический мир Франции конца 1930-х годов. Среди 12 дополнительных циферблатов, окружающих главный, есть Сайгон и Дакар, Рио и Буэнос-Айрес, Вашингтон и Пекин, но нет Москвы и Берлина, Рима и Лондона. «Мы сделали эту работу по заказу тогдашней директрисы музея, Катрин Монури, чемпионки по воздушному пилотажу,— рассказывает Карлос Россильо.— Нас строго выбирали, было целое соревнование, и в конце концов обратились все-таки именно к нам. Удивительно теперь сознавать, что это стало еще одним шагом на пути к сегодняшнему сотрудничеству с Ле-Бурже».
Главным хитом Bell & Ross были и остаются часы, вдохновленные циферблатами приборной доски самолета. Самая известная часовая модель Bell & Ross, появившаяся в 2005 году, BR 01, была создана в духе бортовых датчиков. Гениальная идея креативного директора марки Брюно Беламиша — круг циферблата на квадрате корпуса — как раз и заключалась в том, что часы из «украшения» становились «инструментом». Они были современны, использовали новейшие материалы вроде титана или керамики, но сохраняли при этом оттенок винтажа, ведь аналоговые циферблаты давно уступили в авиации место электронным. Любой человек, надевший эти «авиационные» часы, мог и на земле почувствовать себя покорителем воздушного океана.
Фото: Bell & Ross
Фото: Bell & Ross
Фото: Bell & Ross
«Инструменты» вдохновлялись альтиметрами, указателями крена, экранами радара — как, например, впервые вышедший в 2011 году и с успехом появившийся недавно в новом дизайне BR 03 Red Radar Ceramic. Россильо и Беламиш посвящали свои работы современным истребителям Mirage и классическим французским самолетам вроде моделей Латекоэра времен «Южного почтового».
Этими часами можно укомплектовать небольшой самолет. Я помню, как на салоне в Ле-Бурже летчик-инструктор, показывая истребитель Rafal, поддразнивал главного дизайнера марки Брюно Беламиша: «Приборная доска, конечно же, вдохновлена формами ваших часов».
На презентации Bell & Ross в музее Musee de l’air et de l’espace
Фото: Алексей Тарханов, Коммерсантъ
На презентации Bell & Ross в музее Musee de l’air et de l’espace
Фото: Алексей Тарханов, Коммерсантъ
«Авиация — наша страсть,— улыбается Карлос Россильо.— Брюно обожает самолеты. Этот мир вдохновляет его. С самого начала мы с ним решили, что будем делать профессиональные приборы для измерения времени, что стихии, в которых они будут работать, это небо, земля и море. У каждой из этих стихий свои требования к часам. Но авиация для нас — нечто особенное, это квинтэссенция дизайна. В ней все подчинено функции, логике простоты, в ней отсутствует лишнее украшательство. Я вспоминаю знаменитого французского авиаконструктора, создателя Mirage, Марселя Дассо, который сказал однажды: "Хороший самолет — это всегда красивый самолет". Я уверен, что то же можно сказать и о наших часах».