Почем опиум для водорода

8 февраля президент России Владимир Путин в режиме видео-конференц-связи провел заседание президентского совета по науке и образованию, на котором речь шла о главных инновационных проектах, которыми должно быть озабочено государство. О том, чем оно на самом деле озабочено,— спецQR “Ъ” Андрей Колесников.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Владимир Путин, как выяснилось на заседании, считает, что главная задача большинства инновационных проектов, которые предстоит утвердить по итогам совещания,— защита страны от новых инфекций (ничего, что пока еще ищется защита от старых).

— Нужно... сформировать мощную технологическую базу и инфраструктуру, чтобы при появлении неизвестных, новых инфекций мы смогли оперативно развернуть производство эффективных лекарств и вакцин,— утверждал российский президент.— Для этого у нас должно быть свое, отечественное оборудование, комплектующие, исходное сырье, передовые и даже уникальные компетенции в разработке и использовании фармпрепаратов, включая лекарственные средства нового поколения, в том числе для лечения инфекций, устойчивых к антибиотикам, и к современным антибиотикам, конечно.

Это уже не импортозамещение. Это надо сделать на пустом месте.

Ясно, что у страны должно быть все свое на случай, если чужого нас лишат частично, а возможно и полностью.

Еще одна история — «это противодействие негативным изменениям климата»:

— Здесь мы поставили перед собой конкретные цели: за предстоящие три десятилетия накопленный объем чистой эмиссии парниковых газов в России должен быть меньше, чем в Евросоюзе, а не позднее 2060 года — это наше общее решение, это наработка правительства — Россия должна достичь углеродной нейтральности,— утверждал господин Путин.— Предстоит адаптировать к климатическим вызовам всю отечественную экономику.

Идея о том, что Россия способна и будет все решать сама, владеет Владимиром Путиным не только на переговорах с европейскими лидерами:

— Мы видим, что происходит в других странах мира, как там выстраивается работа по всем этим направлениям. И нам, безусловно, нельзя позволить, чтобы неприемлемые для нас варианты и решения этих, безусловно, важнейших вопросов были нам каким-то образом навязаны! А для того, чтобы этого не произошло, нам надо самим быть лидерами в этих направлениях!.. Важнейшее условие для решения такой задачи — дальнейший переход к низкоуглеродным, зеленым источникам энергии.

Впрочем, Владимир Путин не был бы им, если бы тут же не оговорился:

— Я уже много раз говорил о том, что отказываться от углеводорода пока рановато: 20, 30, а может, и 50 лет будет активно все это использоваться... Особенно наши возможности по газу... Но все-таки мы должны понимать, куда движется все человечество, вся планета...

Впрочем, часто это удается благополучно игнорировать.

— И что принципиально важно: нужны решения для последующего повторного применения или утилизации ресурсов и оборудования, в том числе накопителей энергии,— обратил внимание Владимир Путин.— Эта задача непростая. Например, что делать с отработавшими свой срок аккумуляторными батареями?

Хорошо бы, этот вопрос и в самом деле интересовал Владимира Путина не меньше, чем реализация Минских договоренностей.

Выступающие активно лоббировали создание единой национальной системы мониторинга климатически активных веществ. То есть, чтобы было понятно, об этом говорили трое первых выступавших. Стоило ли оно того? Нет (достаточно было одного).

Доклады становились настолько специальными, что услышь это неспециалист (каким тут был, например, Владимир Путин), шансов заинтересоваться происходящим у него не было бы никаких.

И Владимир Путин казался уже не то что безучастным к произносимому, а каким-то даже неприступным на расстоянии вытянутой до монитора руки.

Первым это почувствовал, конечно, президент Курчатовского института Михаил Ковальчук.

— Сейчас прозвучали выступления насыщенные и конкретные, но хотел бы обратить внимание на то, что мы сегодня обсуждаем не только и не столько конкретные проблемы развития технологий, сколько возможности технологического сопровождения изменений, которые происходят в мире...

У нас двуединая задача: не попасть в чужую колею, которая, как правило, ведет к ложным направлениям (Владимир Путин заметно оживился.— А. К.). А с другой стороны, не оказаться на обочине технологического развития!

Михаил Ковальчук говорил о том, что заставляло верить в себя и в страну, а что еще надо человеку, чтобы стряхнуть с себя обыденности боль?

— Атомная энергетика ничего не выделяет и ничего не сжигает,— пояснял он.— И при этом у нас Польша, которая имеет 76% угольной генерации, а с другой стороны — Франция, которая почти 80% имеет атомной энергетики. При этом до какой степени надо оболванить население собственной страны, например Германии, у которой нет, грубо говоря, полезных ископаемых энергетических и 38% энергобаланса было атомных,— и они закрывают атомную энергетику! А все атомные станции Франции находятся, грубо говоря, на берегу Саар, и роза ветров накрывает Германию! То есть это нонсенс!

Впрочем, Михаил Ковальчук признал, что у атомной энергетики есть серьезный недостаток: наличие ядерных отходов и риск радиоактивного загрязнения...

— И важно,— с присущей ему самому радиоактивностью добавил Михаил Ковальчук,— чтобы радиоактивные материалы, которые образуются в результате работы атомной станции, были по своей радиоактивности эквивалентны сырью, взятому из природы изначально! Это называется принципом радиационного эквивалентного сверхзахоронения! Иными словами, мы можем полностью замкнуть ядерный цикл.

И тут же выяснилось, что вместе с «Росатомом» это уже почти сделано.

И кому от такого сообщения на заседании стало плохо? Или хотя бы никак? Никому. Одно только удовлетворение от мысли о том, что такой человек, как Михаил Ковальчук, неутомим теперь еще больше, чем обычно.

Кроме того, Михаил Ковальчук рассказал, что «транспорт на водороде — это нонсенс» и что он, водород (а не Михаил Ковальчук, который никогда не проигрывает, просто иногда тактически уступает), «проиграл эту партию электричеству».

— Владимир Владимирович, вы хорошо знаете остров Коневец... Там монастырь известный, очень хороший (Владимир Владимирович буквально недавно оттуда.— А. К.)... И там у нас находилась база, на которой мы десятилетиями изучали водородную энергетику (ага, времени-то все же не теряли...— А. К.)...

Так вот если бы на Кутузовском была значимая авария такая автомобильная и если бы в ней был один автомобиль на водороде, то я думаю, что там Кутузовского бы не было! А если бы два автомобиля, то, наверное, и гостиницы «Украина» не осталось бы (именно в этом направлении, видимо, и исследования на острове велись десятилетиями.— А. К.).

Мы должны это хорошо помнить! А то слышим голоса: «Щас будем гнать по трубам, продавать водород туда-сюда!..» Я просто хочу сказать: все должно быть комплексно!

— Научно-технологические проекты такого масштаба не так часто реализуются в нашей стране, особенно в современной истории. Речь идет не просто о разработке отдельных уникальных решений. Задача заключается в том, чтобы сформировать в нашей стране принципиально новые направления, в известном смысле даже отрасли, сконструировать и наладить производство собственного, самого передового оборудования и средств производства! — Владимир Путин возвращал заседанию своего совета необходимое ему величие.— Это чрезвычайно важно, чтобы повысить уровень нашей технологической независимости!

Ради этого же все. Ради этого.

Кто тронет-то тогда?

Какие будут санкции?

Никакие.