О перспективах развития и регулирования российского игрового рынка “Ъ” рассказал продюсер студии Owlcat Games Максим Фомичев.
Максим Фомичев
Фото: Из личного архива
Максим Фомичев
Фото: Из личного архива
— Государство готовит меры поддержки отечественной разработки игр, в том числе специальный фонд финансирования проектов. Отрасти нужна такая поддержка?
— Игровая индустрия в России существует с 1998 года — тогда появились первые российские студии разработки игр, и с этого времени наша индустрия, как и большая часть русского IT-рынка, развивалась самостоятельно, в отрыве от государственных инициатив. Это привело к появлению таких крупных компаний, как Playrix и Nexters и других. Подобным финансово успешным компаниям господдержка не нужна, у них есть финансы, люди и перспективы.
Кроме того, с 2017 года в индустрии начался инвестиционный бум: частные фонды вкладывают средства в стартапы бывших топ-менеджеров крупных корпораций. Эти структуры сейчас забирают львиную долю потенциальных инвестиций с рынка, им, соответственно, госденьги тоже не особо и нужны.
Посередине остались небольшие независимые разработчики, которые занимаются коммерчески рискованными проектами, вот им государственные деньги были бы как манна небесная. Надеюсь, фонд будет работать по логике Фонда кино: давать деньги на нужные и интересные проекты, у которых низкие перспективы окупаемости.
— Одной из задач фонда должна стать поддержка проектов, популяризирующих русскую культуру и историю. Насколько это рабочая идея?
— Не особо рабочая. В нынешней ситуации такой контент будет продаваться только на внутреннем рынке, в этом и проблема. Российский рынок видеоигр крайне мал на фоне рынков США, Китая и даже ряда европейских стран, поэтому тратить $3–5 млн на создание, например, сюжетной RPG (Role-Playing Game — компьютерная ролевая игра.— “Ъ”), которая будет продаваться только на внутреннем рынке — коммерчески нерентабельно. Никто не захочет брать у государства деньги на «ура-патриотизм», а потом отвечать перед ним за провал.
— Но есть примеры успешного культурного экспорта через видеоигры: американские морпехи, норвежские викинги, японские самураи хорошо продаются.
— Игры про них хорошо продаются, потому что культурный экспорт этих стран идет давно и по всем фронтам: книги, фильмы, сериалы и музыка. Без такой массированной поддержки всех мультимедиа наладить экспорт российской культуры через игры не получится. Хотя начало этого тренда в России мы все же наблюдаем. Из свежих примеров есть игра Black Book от небольшой пермской студии Morteshka: действие игры происходит в русской деревне XIX века. Black Book неплохо продается, но пока это единичный пример.
Так, польская CD Project Red шла к коммерчески успешному «Ведьмаку 3», в котором обыгрывается средневековая славянская культура, десять лет, набивая шишки и выпуская не всегда качественные продукты. Русскому геймдеву предстоит наступить на те же грабли, только тогда мы теоретически сможем начать культурный экспорт. И потенциально это не только сюжеты о Великой Отечественной войне: за рубежом могут быть интересны и игры о древних славянах, имперской России XIX века.
— А помимо финансирования, что российской игровой индустрии еще нужно от государства?
— Первое — наладить образование профильных специалистов. Сейчас, несмотря на то что российской индустрии почти 25 лет, такие кафедры есть буквально в нескольких вузах. И второе — крайне осторожно заниматься регулированием отрасли. У рынка есть опасения, что приход государства в сферу сделает индустрии только хуже.
