опера траур
В храме Христа Спасителя состоялся концерт, организованный в память о погибших в Беслане. По этому случаю Москву вновь посетила оперная певица Мария Гулегина. В Зале церковных соборов ее слушала ВАРВАРА Ъ-ТУРОВА.
На концерт в храме Христа Спасителя пригласили яркий состав исполнителей. Кроме Марии Гулегиной здесь были Паата Бурчуладзе, Государственный академический симфонический оркестр России, актрисы Алла Демидова и Тамара Гвердцители. Режиссером концерта выступил Андрис Лиепа. Он, собственно, и вел концерт. Впрочем, как я ни старалась, никакой режиссуры мне углядеть не удалось — исполнители просто сменяли друг друга вне какой-либо логики, с большими паузами между номерами и неловкими хлипкими аплодисментами немногочисленной публики в конце.
Билеты на концерт не продавались, а распространялись через спонсоров и организаторов. Начался концерт с двух речей — митрополита Воронежского и Борисоглебского Сергия и заместителя председателя Совета федерации господина Торшина. Владыка Сергий напомнил присутствующим о том, что "сегодня все мы находимся в гостях у его святейшества патриарха Московского и всея Руси Алексия". А господин Торшин, от имени председателя Совета федерации господина Миронова поблагодарил Русскую православную церковь за "дело укрепления государства российского и помощь его многострадальному народу", а также предложил "выставить терроризму моральный заслон". В зале на речи реагировали в целом положительно, если не считать многочисленных телефонных звонков, среди которых наиболее часто встречался звонок с мелодией из знаменитого сериала "Бригада".
Затем началась творческая часть. Отрывки из "Реквиема" Анны Ахматовой прочитала Алла Демидова. Две англоязычные песни собственного сочинения — "Балладу-реквием" и "Nothing at all will ever kill my hope" ("Ничто не убьет мою надежду") — фальшивя в микрофон, спела дочь Марии Гулегиной Наталья. Ее сменила, по мнению господина Лиепы, "одна из самых ярких пианисток нашего времени" Екатерина Мечетина. Молодая девушка сыграла "Колыбельную" Петра Чайковского и Ноктюрн до минор Фредерика Шопена. Слушать это исполнение было нелегко, в частности, потому, что рояль был очень некачественно подзвучен (иначе в огромном Зале церковных соборов его не было бы слышно вовсе). Затем перед публикой наконец появилась Мария Гулегина.
"Я думаю, владыка молился, и все артисты смогли приехать",— взволнованно объявил Андрис Лиепа, предваряя выступление оперной примы. Госпожа Гулегина спела романс Сергея Рахманинова "Христос воскрес". Позже на концерте певица исполнила еще и арию "Casta Diva" из оперы Винченцо Беллини "Норма" и "Ave Maria" Джулио Каччини. Качество всех ее номеров было заметно ниже того, которое певица продемонстрировала на недавнем концерте в Доме музыки. В частности, все верхние ноты в арии Нормы она просто просипела. Кроме того, аккомпанемент госоркестра был исполнен на уровне детской музыкальной школы. Время от времени госпожа Гулегина бросала на дирижера выразительные взгляды — он брал такие медленные, лишенные движения темпы, что она, по идее, должна была просто задохнуться или хлопнуться в обморок.
В заключительной части концерта еще выступили Паата Бурчуладзе и Тамара Гвердцители. "Наш вечер подошел к концу, если у вас есть желание сделать пожертвования, слева и справа от входа установлены жертвенные ящики",— сообщил господин Лиепа. Для поощрения он добавил, что благотворительность уже проявил господин Марк О'Генри, приехавший из США и подаривший на "установку в Беслане храма-памятника памяти жертв трагедии" $5 тысяч.
Я сидела на концерте и пыталась соединить происходящее с горем и ужасом трагедии, случившейся в Северной Осетии. Благотворительные концерты — дело особое. Три года назад мои друзья музыканты организовывали в Рахманиновском зале московской консерватории концерт памяти жертв 11 сентября. Мой, как мне казалось, вполне правомерный вопрос о том, почему же они не поминают так погибших, например, в домах на улице Гурьянова, вызывал, как им казалось, праведный гнев. Концерт имел большой успех — набился полный зал народу, включая посла США господина Вершбоу.
Организовать благотворительный концерт легко — тема не может не тронуть, люди не могут отказаться. Публика и музыканты должны быть как можно сильнее потрясены как можно более громкой трагедией и произносить всевозможные высокие слова о "боли в наших сердцах". Мне кажется, что идея подобных концертов дискредитирует сама себя. Где граница между искренним желанием выразить сочувствие и саморекламой, которая кажется неуместной спекуляцией на горе?
Боль, ужасную боль Беслана невозможно не чувствовать. Но если эта боль выражается в форме концерта, то как его прикажете воспринимать? Критиковать музыканта, играющего со слезами на глазах,— это оскорбить его чувства, не говоря уже о чувствах десятков тысяч сочувствующих. С другой стороны, не кажется ли вам как минимум странной идея о том, что в благотворительных концертах музыкальное качество этих концертов не важно? Качество игры не оскорбляет ли наши чувства и ту самую память о погибших, ради которой мы все и собираемся, объединяемся, выходим на улицы и зажигаем свечки в окнах? Можно фальшивить в выражении скорби?