За минувший год в Воронежской области на борьбу с распространением нового коронавируса потратили около 9 млрд руб. Губернатор Александр Гусев рассказал «Ъ-Черноземье», как оценивает эффективность антиковидных мер, на что надеется в связи с продолжающейся пандемией, что хочет поменять в правительстве региона, а также оценил ряд политических и экономических событий 2021-го.
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
«Меня, честно говоря, удивило, что кто-то начал связывать болезнь с невозможностью нахождения в должности. Все это выглядело очень странно даже с больничной койки»
— Вы отказались от чрезмерного повышения тарифов на ЖКУ в регионе в 2021 году, но в этом все равно пришлось компенсировать: летом 2022-го максимальный размер повышения тарифов для Воронежа определен в 9,1%. В чем был смысл отсрочивать этот момент?
— Рост этого года никак не связан с тем, что мы не повышали столь заметно тарифы в прошлом году. В 2021-м мы из регионального бюджета, как вы помните, по наиболее чувствительным позициям компенсировали концессионерам коммунальных сетей Воронежа выпадающие доходы из-за низкого тарифа. Им в сумме было направлено около 400 млн руб., таким образом, практически неизменными остались реализуемые ими инвестпрограммы.
Но эти субсидии и повышение тарифов в нынешнем году, по крайней мере в моем анализе, не связаны между собой. Просто в прошлом году из-за пандемии была очень неопределенная экономическая ситуация. Это сейчас, год спустя, хорошо говорить: «Ну да вон все как развивается, до вируса даже хуже было». Однако в тот период мы не представляли, каким образом ковид ударит по экономике (хорошо, что обошлось без серьезных финансовых потерь). На том фоне повышать тариф было бы, конечно, неправильным решением. Этим я и руководствовался.
В этот раз, принимая решение по тарифам, мы понимали, как справляемся с пандемией, что с точки зрения экономики в 2022-м каких-то критических, невосполнимых потерь быть не должно. Я в этом уверен, и ухудшения материального положения граждан не произойдет. Малозащищенным слоям населения, с низкими доходами, мы все повышения тарифов компенсируем, на них они вообще никак не скажутся. Из этого посыла мы и исходили, когда решение принимали.
Плюс, я об этом уже говорил, все средства, которые появляются у концессионеров благодаря принятым мерам, будут направлены исключительно на две статьи расходов: капитальный ремонт и строительство сетей. Это гарантирует увеличение их надежности. При этом не забывайте, что тарифы для ресурсоснабжающих организаций — не главный источник развития сетевого хозяйства. Бюджетные вложения в любом случае гораздо выше. К примеру, мы направляем 3,5 млрд руб. на строительство водоподъемной станции в Воронеже, а это фактически кредит от Минфина.
Новая большая котельная на левом берегу города потребует около 300 млн руб., чтобы переключить целый микрорайон от сетей авиазавода. Котельными в районах области мы тоже очень плотно занимаемся.
— С учетом экономических показателей ближайших двух лет рост тарифов замедлится или наоборот?
— Все будет зависеть от инфляционных процессов. Если инфляция вернется на уровень 4,5%, конечно, соответственно снизится и прогнозируемый рост тарифов. Если инфляция будет выше, наверное, будет обратный процесс. Но я не думаю, что у нас будет возникать необходимость сверхпредельного роста тарифов. Это пока не прогнозируется.
— Насколько сложным уходящий год оказался для вас лично? Перенесли коронавирус, при этом факт болезни вызвал домыслы в ряде СМИ о вашей возможной отставке.
— Хочу сказать, что приятного на больничной койке мало. Конечно, такие вещи не планируешь. Я благодарен всем медицинским работникам, которые лечили в том числе и меня. Не в моем характере узнавать у врачей, а какие там были медицинские показатели. Я до сих пор не знаю, насколько были поражены легкие. Но, как мне говорят, ситуация была сложная. Слава Богу, она разрешилась.
Меня, честно говоря, удивило, что кто-то начал связывать болезнь с невозможностью нахождения в должности. Все это выглядело очень странно даже с больничной койки. Поэтому если у кого-то такие мысли бродят до сих пор, то скажу им — рано еще, рано. Пусть наберутся терпения. Хочу своим заместителям выразить благодарность за то, что в той ситуации все процессы, которые были у нас запущены, прошли практически без сбоев.
Да, ноябрь выдался самым тяжелым месяцем с точки зрения показателей заболеваемости коронавирусом, но октябрь тоже был достаточно напряженным, когда наблюдался постоянный рост числа зараженных. Тем не менее все работали достаточно слаженно и оперативно.
— Почему решили не сообщать о своей болезни публично?
— Я заболел в отпуске, в который ушел на две недели после выборов, и надеялся, что успею поправиться до его окончания, не рассчитывал на развитие событий с длительной госпитализацией. Но получилось немного по-другому. Эту информацию никто не скрывал, откровенно говоря. Другое дело, надо было или нет вести хронику заболевания из палаты? Думаю, это большинству неинтересно, разве что некоторым.
— В период вашей болезни сложилось впечатление, что возникали некоторые недопонимания между вами и заместителем губернатора Виталием Шабалатовым. Например, в ситуации, когда он принял решение закрыть рынки, а вы их сравнительно быстро открыли.
— Нет, наоборот, хочу поблагодарить своих заместителей, и Виталия Алексеевича в первую очередь, потому что на него наибольшая нагрузка легла как врио губернатора, мне кажется, он успешно отработал в этот период. Во-первых, облправительство выполняло все намеченные задачи, которые были связаны именно с борьбой с коронавирусом, с лечением, с количеством коек, с обеспечением больниц кислородом. А ситуация была достаточно критическая, ведь одновременно во всех регионах рос уровень заболеваемости, везли кислород нам даже с Байконура, хотя все местные поставщики, в том числе военные, работали.
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
Мы просили руководство Роскосмоса, чтобы они приостановили отгрузку уже готовой продукции, без огневых испытаний, и забирали их кислород в больницы. Это все организовывалось под начальством Виталия Алексеевича. Поэтому никаких разногласий не было. Я сейчас, честно говоря, не помню эту ситуацию с рынками. Но в некоторых сферах ситуация с ковидом менялась в течение нескольких дней. Возможно, какие-то меры принимались, когда мы находились на пике, а потом поняли, что идем на снижение, и было принято решение об ослаблении определенных ограничений. Никаких разногласий у нас ни с кем из замов не было.
— Сергей Честикин решил покинуть пост заместителя председателя правительства региона в самом конце года тоже без разногласий?
— Он уходит по своему желанию. Мы не ставили ему условия, мол, работаешь до 30 декабря и все, будь добр, уходи. Но проблем в строительном блоке, который он курировал, сейчас накопилось больше, чем в других. И связаны они не с текущей деятельностью. Накануне такой баланс подвели: по строительству различных объектов в рамках нацпроектов в регионе освоение по итогам года будет 99%, а неосвоенные средства — это экономия средств в результате неоднократных торгов.
По текущей деятельности, конечно, есть замечания ко всем членам нашей команды. Что скрывать, в нынешней обстановке часто спорим, но это рабочая ситуация, она быстро выравнивается. В строительном же блоке накопился ряд стратегических проблем: нет долгосрочного планирования, мы слабо взаимодействуем с застройщиками в части побуждения их к тому, чтобы сохранялись высокие темпы ввода, а это речь о наличии свободных земельных участков, разрешительной документации и так далее. Плюс, конечно, и архитектурный облик: мы не отказываемся от своих намерений ввести стандартизацию в части требований к внешнему виду зданий.
Плюс много проблем в ЖКХ, к примеру, в части водоснабжения в районах области. Это все нужно систематизировать в стратегию, потому что средства, понятно, ограничены и мы не можем сейчас все хотелки, как говорится, выполнить. 2022 год в отношении строительства коммунальных объектов будет благоприятным. На областную инвестпрограмму будут выделены рекордные суммы за последние 20 лет: более 14 млрд руб. из федерального бюджета и из регионального еще добавим.
Так что, с точки зрения этого увольнения, сошлись несколько факторов. Теперь нужен на вакантный пост молодой, горячий специалист, который видит для себя перспективы в том числе и карьерного роста. Нужен человек с профильным образованием и опытом работы, но необязательно прорабом. У нас прорабов на этом направлении достаточно, в профильном департаменте, в каждом муниципалитете есть свои строительные отделы, которые контролем должны заниматься.
Нужен именно человек, который глубоко погружен в эту сферу в силу полученного образования и опыта, может какие-то полезные вещи предлагать и планировать. Вот будем искать такого.
— Судя по вашему описанию, одним из претендентов можно назвать советника губернатора по архитектуре Константина Кузнецова?
— Да, можно.
— Вы сказали о назревших административных изменениях. В правительстве Белгородской области с нового года департаменты и управления заменят министерствами…
— Если бы от названия менялась ситуация в отрасли, то можно бы было всех хоть премьер-министрами называть, но законодатели России идут по другому пути, и президент у нас на все регионы будет один теперь, и, наверное, так и должно быть. Поэтому мы пока останемся в старой схеме.
У нас немного меняется распределение полномочий между заместителями губернатора и председателя правительства: блок дорожного хозяйства переходит от зама по строительству к заместителю, который занимается административными проблемами (Сергею Трухачеву.– «Ъ»). Тема дорожного строительства более отработана, нет нужды руководителю сейчас заниматься какими-то стратегическими вопросами. Все тактические задачи профильным департаментом отрабатываются неплохо.
— У региона много официальных помощников на федеральном уровне — депутатов, сенаторов. По итогам выборной кампании в Госдуму у области появился даже представитель от партии «Новые люди» Антон Ткачев. Вы общаетесь с ним?
— Мы, безусловно, знаем всех кандидатов от «Единой России», они очень активно работали в предвыборный период. Мы со всеми ними встречаемся. С кандидатами других партий меньше взаимодействуем, но на их поле мячик, как говорится. Я всегда готов встречаться, и, когда они бывают на территории области, конечно, желательно, чтобы они приходили.
Но я понимаю, что они от нескольких регионов избирались, депутаты от малых партий особенно, им сложно сейчас приоритеты выстроить. Дойдет до нас очередь — познакомимся. Может быть, где-то просто есть проблемы, с которыми обращаются к депутату настоятельнее. У нас же потенциал и от парламентариев-единороссов очень велик.
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
— Вы лично принимали участие в первых заседаниях нового состава гордумы Воронежа в 2020 году, хорошо знакомы с ее работой. Сейчас проходят несколько судебных процессов, в которых фигурируют городские депутаты, в том числе первый вице-спикер Александр Провоторов. Не считаете ли, что в руководстве думы необходимы перемены?
— На мой взгляд, Владимир Федорович (Ходырев.– «Ъ») абсолютно справляется с обязанностями лидера городских депутатов. Человек очень взвешенный, погружен во все местные проблемы. Я, еще работая на посту мэра Воронежа, всегда на него опирался, потому что он многие вещи знает и понимает, которые не всегда официальными каналами доходят до руководителя. Он зачастую поднимает проблемы, которые мы даже на уровне заместителей либо руководителей управления не успели обсудить.
При этом он очень взвешенно оценивает возможности власти, зная бюджет города. «А давайте там что-нибудь красивое сделаем и на этом фоне устроим себе пиар» — это не про него. Поэтому я считаю, что в целом дума работает неплохо и слаженно. А проблемы, которые возникли в том числе с заместителем председателя… Что ж, если он виноват, суд все решит. Каких-то кардинальных изменений, мне кажется, гордума не требует.
«Все методики существующие применяем, но сам факт потери большого количества людей остается. Это для меня лично большая трагедия»
— В конце лета в Воронеже за несколько дней до начала отменили несколько значимых массовых мероприятий. Почему нельзя было это сделать заранее? Как вы оцениваете меры, принятые в регионе в связи с пандемией коронавируса?
— Да, наиболее яркий пример — это, конечно же, фестиваль «Чернозём». Во-первых, мы крайне заинтересованы, чтобы он проходил у нас в регионе, мы будем его поддерживать. Считаю, что Воронеж вполне достоин такого масштабного музыкального события.
Мы на самом деле и в этом году до последнего планировали его провести, но позиция федеральных санитарных властей была крайне жесткая. И хочу сказать, что они оказались правы. Мы тогда надеялись, что находимся близко к пику заболеваемости и вот-вот пойдет перелом, но пошел рост еще целый месяц. Причем за сутки госпитализировали до 850 человек, была достаточно высокая тяжесть протекания заболевания, высокая смертность. Вероятность того, что кто-то бы на этом фестивале мог заразиться, достаточно велика. Поэтому я считаю, что требования Роспотребнадзора были правильными.
Мы постараемся компенсировать прямые потери, которые понес организатор данного мероприятия (ГК Хамина.— «Ъ»), и всячески будем поддерживать его в проведении в следующем году.
Спустя время мы понимаем, что с точки зрения введения ограничительных мер можно было где-то эффективнее сработать. Правильным шагом можно назвать закупку медоборудования, организацию госпитальных коек и доставку кислорода. Эту работу мы начали еще в 2020 году. У нас сейчас по количеству коек, оборудованных медицинским кислородом, один из самых высоких показателей в России. Для решения проблем с коронавирусом мы потратили около 3 млрд руб. из облбюджета и еще 5,5 млрд — из федерального. И средства выделялись очень оперативно.
У нас же часто бывает, что пока колесо это перевернется, пройдет месяц или больше, регламент. Но в этом случае все решалось в течение нескольких дней. Если появлялась проблема, не хватало каких-то лекарств, к примеру, тут же выделялись деньги, производилась закупка, поставка. Мы даже шли на то, что закупали у единственного поставщика. Допустим, мы видели, что кислорода недостаточно, нужно покупать концентраторы. Тогда приняли решение без конкурсных процедур, но закупили их по разумным ценам. Поэтому в этом отношении, на мой взгляд, все было сделано достаточно эффективно.
Но самую большую боль после этой работы вызывает высокая летальность из-за вируса. Очень много людей умирают. Практически вся так называемая избыточная смертность в регионе связана именно с этой болезнью. Совершенствуются методы лечения, но и агрессивность вируса растет.
Поэтому, пока мы не победим высокую летальность, чувство тревоги у меня сохраняется и некая неудовлетворенность, что где-то мы недоработали, что-то недосмотрели. Казалось бы, все методики существующие применяем, но сам факт потери большого количества людей остается. Это для меня лично большая трагедия.
Надеюсь, что в 2022 году станет легче. Особенно если именно лекарства, а не только вакцина помогут не доводить до серьезных форм протекания заболевания, то мы не будем от этого так страдать, как сейчас.
— Вы несколько раз упомянули проблемы с кислородом. В пик заболеваемости осенью появлялась информация, что у местных медиков его запасов остается на сутки.
— Наверное, для себя мы ситуацию немножечко сгущали. У нас, если во всех хранилищах собрать, всегда было в запасе 60-70 тонн. Но мы и в суточном расходе доходили до 50 т, даже были несколько дней, когда переступали этот порог. Но проблема в том, что это же не кирпичи, которые в машину побросал и перевез с места на место. Кислород не из всякого хранилища можно быстро взять, чтобы перевезти в другое отделение ковидное, поэтому напряжение было очень высокое.
Но к чести всех, кто этим занимался, ни одного случая отсутствия кислорода в регионе не было. Это была большая работа по выстраиванию логистики его доставки и по распределению. Департаменты здравоохранения и промышленности сработали очень здорово в связке. Но это все равно достаточно серьезная проблема, которая может обостриться со следующей возможной волной коронавируса. К сожалению, новые мощности по производству медицинского кислорода быстро не появятся.
Думаю, будем по максимуму закупать концентраторы этого газа.
— В минувшем году стало известно, что энергоблоки №8 и 9 Нововоронежской АЭС оказались в дорожной карте Росатома. Региональные власти уже включились в продвижение этих проектов?
— С точки зрения развития экономика — это очень эффективный проект. У нас НВ АЭС — крупнейший налогоплательщик, больше 10 млрд руб. ежегодно. Ни одно другое предприятие или банк не дают такого объема налогов, поэтому, если появятся еще два блока, для местной экономики будет существенное подспорье. По моей информации, проект обсуждается, но начало его реализации относится на конец 20-х годов с переходом на 30-е, так как в стране уже начато строительство множества других блоков. Мы в контакте с НВ АЭС, и у них есть понимание нашей поддержки.
«Так для того есть щука, чтобы карась не дремал. Только кто тут щука, кто карась, непонятно, но, судя по всему, дремать никому не надо»
— Руководитель УФНС по Воронежской области Николай Приставка полагает, что строительная отрасль слишком скромно платит налоги, и видит источники пополнения бюджета в этой сфере. Как бы вы оценили прозрачность строительного рынка региона?
— Не все строительные компании одинаково справедливо платят налоги. Мы же видим общую сумму налоговых вычетов в полной стоимости выполненных ими работ. Этот показатель колеблется в существенных пределах: у кого-то он меньше процента, у кого-то 4% и даже до 6% доходит. Не могу сказать, что это незаконные способы понижения налоговых платежей, скорее всего, законные. Честно это или нет? Видимо, нет, если все платят по-разному. Поэтому здесь мы на стороне налоговой инспекции, будем беседовать с участниками рынка.
Но здесь не будет налоговой войны, скорее будем разумно, аккуратно такую экономическую справедливость внедрять.
— Приход на местный строительный рынок компаний из Белоруссии — это временное явление?
— Белорусский проект — это не только чистая экономика, но и еще межгосударственные отношения. Причем ничего плохого одно государство другому не делает и ничего плохого третьему государству не делает, а одно помогает другому на взаимовыгодной основе. Поэтому мы готовы продолжать сотрудничество при возведении социальных объектов и с теми компаниями, которые у нас уже работают, и с новыми.
Сейчас собственные строительные мощности у нас в области работают на пределе возможностей. Ведется активное жилищное строительство, по итогам года мы будем сдавать 1,8 млн кв. м. Рекордная цифра. И это на фоне активного инвестирования в социальную сферу: в 2021 году — 12,5 млрд руб., в 2022-м — более 14,5 млрд. Поэтому мы чувствуем напряжение в отрасли с точки зрения и кадров, и мощностей. Белорусские компании у нас работают организованно, по сданным объектам проблем нет, и по строящимся не должны возникнуть.
— Есть ли в регионе компании, с которыми, как вы сказали, «налоговая война» нужна?
— Смотрите, ведь в этой войне можно проиграть, так как незаконными схемами ухода от налогов сейчас, извините, только дураки занимаются. Всем понятно, сколько лет это потом стоит, НДС, например, когда пытаются незаконно вернуть, ну это вообще смерти подобно. Легко учитываемый налог, его всегда видно — кто заплатил, а кто нет. Но есть законные способы налоговых оптимизаций, например, когда происходит дробление предприятий на малые компании, которые находятся на иных формах налогообложения.
Мы видим, что целые отрасли работают по таким схемам, когда в итоге не выплачивают налог на прибыль. Но так для того есть щука, чтобы карась не дремал. Только кто тут щука, кто карась, непонятно, но, судя по всему, дремать никому не надо.
— В прошедшем году стало очевидно, что основного профиля лишатся две оборонные промплощадки — 172 ЦАРЗ (его Минобороны хочет ликвидировать) и завод «Электроприбор» (приобрела группа «Развитие»). Взаимодействуют ли региональные чиновники с собственниками этих площадок, есть ли понимание их перспектив?
— На самом деле это небольшие предприятия, и это точно не тренд. Причина их закрытия прежде всего в экономической плоскости, а не в том, что кто-то решил их застроить. Мы видели эти ситуации, включались в решение проблем, которые были на «Электроприборе», и даже больше — на авторемонтном заводе, обращались вплоть до министра обороны. Все помогали.
Но, если предприятие нерентабельно и все время на каких-то дотациях сидит, от государства или от собственника, возникает вопрос: как правильнее дальше быть — с этим счастьем или без него? В целом гособоронзаказ не пострадал, потому что есть аналогичные предприятия, более загруженные. Как освобождающиеся площадки будут развиваться? В моем понимании на территории «Электроприбора» не должно быть жилья, а должны появиться рабочие места. И когда воронежские инвесторы присматривались к площадке этого завода, мы сказали еще два года назад, что по проекту планировки города у нас там зона промышленная.
Необязательно должны оставаться прежние заводские корпуса, что-то современное может там появляться. Но тем не менее именно рабочие места, а не одно жилье.
— Уходящий год ознаменовался для коммунальной сферы Воронежа громкой историей смены управляющих компаний в сотнях многоквартирных домов. Более того, жители ряда МКД несколько месяцев подряд получали двойные платежки — из-за судебного спора между старой и новой УК. Правительство региона как-то участвует в разрешении подобных ситуаций?
— Административно мы не можем сказать управляющим компаниям, как они должны между собой разобраться: «Вы вот эту часть домов обслуживаете, а вы вот эту». Это же рыночные отношения, и кто сумеет собственников жилья убедить, тот и получит в управление их дома. Но другое дело, если происходило мошенничество — не проводились общие собрание жильцов, подделывались их протоколы. Сейчас участники этих событий общаются с людьми в погонах.
Думаю, сладко им не покажется. Нужно ли в целом в этой сфере нам делать на кого-то одного ставку и поддерживать? Считаю, что нет. Но и допустить, что в какой-то момент жители сотен домов останутся без рабочей силы в виде УК, мы не можем.
На историю с двойными квитанциями реагирует областная жилищная инспекция. Мне, честно говоря, не известны сейчас факты, чтобы двойные квитанции продолжали выставлять. Шесть проверок по таким историям провели. Если есть еще желающие поупражняться в незаконной деятельности, опасность им гарантирована.
— События 2021 года не заставили вас пересмотреть профессиональные планы на будущее?
— Нет, ничего в этом году мои планы не изменило.