премьера кино
Антибюрократическую мелодраму Стивена Спилберга "Терминал" (The Terminal) некоторые соотечественники самого популярного американского режиссера объявили худшим его фильмом. Российские же критики более снисходительны — им приятно, что Стивен Спилберг откровенно подражает Дмитрию Астрахану. Смирилась с этим и ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА.
Форрестом Гампски дружески прозвали героя Тома Хэнкса американские рецензенты, насчитавшие внутри "Терминала" сразу несколько плохих фильмов. Начинается он как комедия про проныру, старающегося выжить на негостеприимной территории,— а именно гражданина вымышленной восточноевропейской страны Кракозии, по не зависящим от него обстоятельствам поселившегося на несколько месяцев в нью-йоркском аэропорту JFK. Несмотря на обычный туповатый вид Тома Хэнкса, его персонаж проявляет чудеса приспособляемости: не поддается на провокацию начальника иммиграционной службы, пытающегося организовать его побег, строит питательные тарталетки из бесплатных крекеров, горчицы и кетчупа, а вскоре насобачивается добывать мелочь на гамбургеры, собирая по терминалу тележки из-под чемоданов и сдавая их по четвертаку за штуку. Когда этот заработок пресекается чиновничьим произволом, неунывающий путешественник переквалифицируется в гастарбайтера и даже зарабатывает таким образом на костюм Hugo Boss.
Костюм в данном случае не роскошь, а средство коммуникации, ибо сатирическое настроение порой переключается на лирическое в духе "терминала для двоих" с участием Кэтрин Зеты-Джонс. Она играет неустойчивую стюардессу, которая все время падает на свежевымытом полу, никак не может порвать с женатым любовником и печалится, что ей уже 39, а все думают, что еще 27. Когда стюардесса отлучается в рейс, Форрест Гампски коротает время за общением с этническими меньшинствами: мусорщиком-индусом, кухонным испанцем и носильщиком. Они разыгрывают в карты красные трусы, завалявшиеся в салоне первого класса после Шер, и забавляют зрителя каламбурчиками, основанными на приблизительном знакомстве героя с английским, в частности на созвучии слов Sher и share, shit и cheat (что, к сожалению, в русском дубляже передать затруднительно).
Долго ли коротко ли, кракозианец, словно инопланетянин из спилберговского фильма "E.T.", становится всеобщим любимцем, выстраивает для своей стюардессы где-то в подсобных недрах аэропорта фонтан из разноцветной мозаики и наконец узнает из теленовостей, что на его родине кончилась война, а следовательно, он может решить вопрос с визой. Но уже и без всякой визы полиция аэропорта носит героя на руках, саботирует приказ задержать его, и в довершение всего брутальный негр-полицейский укутывает славянского гостя в свое пальтишко для защиты от нью-йоркской пурги.
Лопающийся от доброты "Терминал" в целом довольно противен и не вызывает особенного сочувствия герою, но причина, по которой кракозианец, как одержимый, стремится в Нью-Йорк, внушает благоговение: это коллекция автографов известных джазовых музыкантов, к которой ему осталось добавить одну роспись. Сокровище хранится в круглой банке, на которой реквизиторы попытались в меру своей филологической осведомленности изобразить кириллицей слово "арахис". Герой боготворит жестянку и целует ее на ночь, укладываясь спать на прокрустовых аэропортовских креслах,— по сути, лишь она придает ему силы жить и бороться за место под люминесцентными лампами (стюардесса прекрасна, спору нет, но это слишком мимолетное виденье, чтобы искать в ней основательную экзистенциальную опору). Когда я в следующий раз буду прорываться в Америку, непременно приду на собеседование в посольство с какой-нибудь похожей банкой — может, после этого мне поверят, что я достаточно безумна и не собираюсь оставаться в стране Стивена Спилберга и Тома Хэнкса навечно.