выставка живопись
В галерее "Дом Нащокина" открылась выставка "Русский экспрессионизм". В качестве такового представлены работы Анатолия Зверева, Артура Фонвизина и Александра Древина — художников, которых до этого трудно было помыслить в качестве представителей одного направления. Понять, что же такое этот загадочный русский экспрессионизм, пыталась ИРИНА Ъ-КУЛИК.
В силу известных исторических причин историю русского искусства трудно синхронизировать со сменой направлений и стилей европейской художественной жизни. Русский кубизм или, скажем, русский концептуализм давно стали бесспорными и узнаваемыми явлениями. А вот поиски недостающих звеньев вроде, скажем, русского сюрреализма или русского экспрессионизма до сих пор остаются игрой, сыграть в которую не прочь и солидные музеи, и независимые галереи.
Для "Дома Нащокина" экспрессионизм — не только стиль, но и позиция, и даже судьба художника. Кураторы полагают, что всех трех "русских экспрессионистов" объединяет отстаивание "творческой независимости в условиях тоталитарного режима". Александра Древина, профессора ВХУТЕМАСа, мужа Надежды Удальцовой, знакомца Малевича и Татлина, расстреляли в 1938 году. С Артуром Фонвизиным обошлись не так сурово; он дожил до 1973 года, но в 30-е художника обвинили в формализме и сослали в Казахстан. Что же до легендарного персонажа послевоенного андерграунда Анатолия Зверева, то он прожил жизнь бездомного, нищего и вечно пьяного гения-юродивого.
Впрочем, отыскать гражданский пафос или ассоциирующееся с западным экспрессионизмом депрессивно-обреченное неприятие мира в представленных на выставке работах в общем нелегко. В пейзажах Александра Древина, написанных в 1930-е годы, еще можно увидеть этакое экспрессионистское ощущение трудности мира, который, кажется, мучительно пытается вылепить себя из крутого, вязкого и землистого красочного месива. Пейзажи Древина чем-то сродни поэзии Николая Заболоцкого, да и сами высказывания художника, включенные в экспозицию, напоминают не то обэриутов, не то Андрея Платонова: "Я не считаю свои произведения созерцательными картинами, мое намерение — дать почувствовать, как растут деревья, как в беспокойстве молчат небеса".
Полной ему противоположностью кажутся эфирные акварели Артура Фонвизина. Вот уж кому совершенно чужда экспрессионистская истерическая взвинченность. Даже жутковатый и сумрачный Гофман, чьего "Крошку Цахеса" Артур Фонвизин иллюстрирует в неприятном 1937 году, оборачивается у него благостным и мечтательным сказочником. А фонвизинские гарцующие "Наездницы" вряд ли когда-либо ступали по аренам того цирка, который притягивал многих художников сочетанием грубой мишуры с нешуточной опасностью. Скорее они кажутся фигурками со старинной карусели или музыкальной шкатулки.
Анатолий Зверев, прославившийся своей баснословной плодовитостью, представлен в "Доме Нащокина" куда обширнее, чем раритетные Древин и Фонвизин. В экспрессионисты он попал, видимо, и по ассоциации с послевоенным абстрактным экспрессионизмом Джексона Поллока, с которым не раз сравнивали русского художника. Хотя Анатолий Зверев и не был настоящим абстракционистом, его сеансы творчества были настоящей "живописью действия": юродствующий гений забрызгивал краской квартиры своих моделей и благодетелей, пускал в ход землю, свеклу, золу и другие импровизированные "смешанные техники", рисовал пальцами ног. Но его грациознейшие портреты, на которых даже мужчины приобретают неуловимое сходство со сказочными принцессами с гиацинтовыми кудрями и глазами-звездочками, обнаруживают удивительное сходство с бесплотными акварелями Артура Фонвизина.
Выставку в "Доме Нащокина" стоит посетить хотя бы для того, чтобы оценить эту неожиданную рифму. Да и сами по себе Александр Древин и Артур Фонвизин являются отнюдь не самыми часто выставляемыми и широко известными художниками. Но вот был или не был в русском искусстве экспрессионизм, понять по-прежнему невозможно.