Новосибирск стал одной из главных театральных точек на карте страны: здесь каждый сезон проходит несколько знаменитых фестивалей; спектакли новосибирских театров — постоянные номинанты и лауреаты «Золотой маски». В конце года в городе вышла еще одна громкая премьера: в театре «Красный факел» Тимофей Кулябин выпустил «Дикую утку». Из Новосибирска — Алла Шендерова.
Фото: Виктор Дмитриев
Фото: Виктор Дмитриев
Генрик Ибсен — один из важных авторов для Кулябина, чья главная тема — экология человеческих отношений. До «Дикой утки» Ибсена он ставил дважды: «Гедду Габлер» в 2012-м в «Красном факеле» и «Нору» в 2018-м в Шаушпильхаусе Цюриха. Оба раза сюжет опрокидывался в наши дни, а текст адаптировался. Драматургом новой версии «Дикой утки» стала Ольга Федянина. Действие происходит и на сцене, и на висящем над сценой полиэкране — то почти совпадая, то нет. Это не live-стриминг, а целый фильм (режиссер Анастасия Журавлева): чтобы сделать его, Кулябин и артисты несколько месяцев «обживали» не только пьесу, но и пустой лофт с бетонными стенами, который постепенно превращали в домашнюю фотостудию поселившегося на окраине Осло фотографа Мартина Берга — в него превратился герой пьесы Ибсена Ялмар Экдал.
Изменив устаревшие реалии и экзотические для русского уха имена персонажей, режиссер и драматург отчасти поменяли и характеры. Бросивший университет, ставший фотографом из-за разорения отца, попавшего под суд за незаконную продажу леса, герой у Ибсена показан трутнем, привыкшим жить за счет других: ему удобно принимать помощь коммерсанта Верле, бывшего партнера отца, якобы не замешанного в сделке с лесом. В спектакле Мартин (Денис Казанцев) искренне не подозревает, что вся его жизнь идет по построенному Верле сценарию. Сын Верле (в спектакле его зовут Томас) тоже не такой бездушный идеалист, как в оригинале. Просто он давно догадывался, что отцу удалось свалить вину на партнера и выйти сухим из воды. А тут еще выясняется, что бывшая домработница Гина, которую подозревали в связи с Верле-старшим, сразу после всех сплетен вышла за Мартина и родила ему дочь Хильду.
В общем, в отличие от героя Ибсена ничего маниакального в Верле-младшем нет. В сущности, тут все персонажи — неплохие, но обычные люди.
Необычной оказывается Хильда. Эта девочка-подросток не ходит в школу, потому что папа не велит портить глаза (она слепнет, как и Верле-старший): помогает матери, ретуширует снимки и возится с подраненной дикой уткой — на чердаке, где отсидевший дед устроил себе смешное подобие охотничьих угодий. В пьесе Ибсена эта вполне здоровая (кроме зрения) девочка — единственный симпатичный автору персонаж, и она явно обделена текстом: мы может додумывать, что она чувствует.
Она и становится центром спектакля Кулябина. Высокая девушка с особенностями развития норовит накинуть капюшон худи — чтобы сильнее закрыться от мира. На экране мы видим, как Гина (Ирина Кривонос) упорно занимается с дочкой — разминая ей руки, вкладывая в непослушные пальцы мел,— чтобы вывести на доске расписание дня. Ни мать, ни отец никогда не видят ее глаз и не слышат голоса — зато Хильда готова общаться с камерой. Заметив это свойство дочери, Мартин решает снять о ней фильм, который становится главным делом его жизни.
Дебютантка Анастасия Плешкань (в другом составе — Луиза Русанова) играет Хильду так, что любое ее появление приковывает взгляд. Тонкие пальчики все время двигаются. Глаза за стеклами очков смотрят внутрь, а не вовне, но едва появляется Томас (Павел Поляков) — что-то меняется. Хильда тянется к нему, будто с самого начала узнает в нем брата. Есть какая-то тайна в каждой секунде ее существования — и на сцене, и на экране. Эта тайна сближает спектакль с фильмом Ларса фон Триера «Рассекая волны». Там ведь большинство героев тоже не плохи, просто им не дано слышать те вибрации, что слышит героиня.
Экран то почти дублирует сцену, то дополняет происходящее. Актеры существуют на экране так, что роль каждого можно считать заявкой на большое кино. На сцене же они проявляют не только точность (когда изображения на сцене и на экране симулируют друг друга), но делают противоположное тому, что их герои: те губят друг друга от нечуткости, команда же «Красного факела» демонстрирует тонкий слух и сплоченность, как в хорошем оркестре.
15 метров «настоящего» леса — единственное, что художник Олег Головко перенес на сцену из лофта, где были съемки. В остальные моменты декорации на почти пустой сцене лишь изящно притворяются тем, что на экране. В отличие от пьесы Ибсена, где бывший коммерсант стреляет на чердаке живых кроликов, отец Мартина наполняет свой лес чучелами, живой оказывается раненая утка (роль «исполнил» живой и здоровый селезень Миша). Владимир Лемешонок, изумительно сыгравший небольшую роль старика Берга, становится вторым полюсом спектакля. «Лес мстит»,— повторяет он со странной улыбкой фразу, словно позаимствованную из сериала «Твин Пикс». Как будто с самого начала знает, что этот лес обречен — как кукольный дом из другой пьесы Ибсена. Последние кадры своего «фильма» Мартин (только что процедивший, что дочь не его) снимет, не заметив, что дочери уже нет рядом — она ушла в лес. Дальше будет выстрел.