Хобби у меня никогда не было. Музыка заполняла собой внутреннее и внешнее, так что не возникало никаких пустот и потребностей. Но в последние лет шесть я, видимо, внутренне как-то располнел (что уж говорить про внешне) — и появилось место сразу для двух не то чтобы хобби, а увлечений. Или, скажем более честно, зависимостей. Это перьевые ручки и абстрактные игры.
Первое возникло на фоне жесточайшего writer’s block. Я решил писать эскизы не карандашом, а ручкой, это оказалось настолько приятно, что я стал покупать разные ручки, начал разбираться в перьях. От страха перед чистым листом не осталось и следа. Затем я стал вести дневник, чередуя чернила разного цвета (если вы не в теме, вы не представляете себе богатства цветовых возможностей); из дневника получилась книжка «Шмоцарт».
Как-то я сидел без денег, очень хотел купить одну ручку за целых 75 евро и размышлял, под каким предлогом я могу себе это позволить. Я пришел к выводу, что такая безответственная трата возможна только под видом ответственной. То есть вложения в производство. Но что я могу произвести, кроме автографа? К нему должно прилагаться еще нечто. Так возникла идея direct music, пьес по заказу любого желающего, который получает видео исполнения на ютьюбе и полный автограф. Сейчас таких вещей у меня уже 53.
Отдача от другого хобби оказалась гораздо менее ощутимой. Да что там, это не отдача вовсе, а сплошные моральные потери.
Началось с того, что я посмотрел на ютьюбе одну классическую партию в го и был потрясен формальной красотой, витальной энергией и психологической глубиной. Я иногда старался представить себе, кем мог бы стать, если бы не был музыкантом,— наверное, архитектором; а теперь думаю, что игроком в го. Очень быстро стало ясно, что моего внутреннего ресурса не хватает на то, чтобы играть постоянно: помимо счета, более разветвленного и вероятностного, чем в шахматах, го требует таких качеств, которых у меня нет и которые очень сложно сформировать в зрелом возрасте. Зато я стал играть в более легкие абстрактные игры — от вполне известных Blokus и Abalone до более экзотических, таких как Duke или семь игр проекта GIPF, или совсем уже эзотерических Onitama или Axiom. На этом пестром фоне неизменной остается любовь к го, а также к сёги, японским шахматам, где съеденные фигуры противника переходят в твой резерв и могут быть поставлены на доску.
У меня есть все игры, в которые я люблю играть. Мне нравится тактильный аспект игры, нравится играть с живым человеком. Мне сложно найти партнеров: круг моих знакомств преимущественно музыкальный и гуманитарный, а такие люди по большей части воспринимают предложение поиграть как странную блажь. Да и своих детей, естественно, соблазненных интерактивной роскошью компьютерных игр, я не сумел приохотить к стратегическим абстрактным красотам.
Конечно, эти мои эволюции — городские, изнеженные. Вот один коллега увлекается паровозами и тепловозами. Настоящими.