выставка фотографии
В питерской галерее "Д137" показывают последние проекты Владислава Мамышева-Монро "Достоевский в Баден-Бадене" и "Женщина как она есть". Персональную выставку скандально знаменитого провокатора-перевоплощенца из Новой академии изящных искусств, сделанную московской галереей XL, посетила АННА Ъ-ТОЛСТОВА.
Давно переселившийся в Москву любимец богемной публики появился на открытии в образе Чарли Чаплина (только одетого в модном стиле милитари, как будто собрался сыграть "великого диктатора" в 2004 году) и охотно позировал на фоне фотографий из последней, пока еще безымянной серии: Чарли и слепая цветочница из "Огней большого города". На вопрос, в каком же все-таки амплуа он выступает, артист отвечал, что когда-то скульптор Михаил Аникушин, которому творчество Монро, оказывается, очень нравилось, сравнил его со своими любимыми карикатуристами Кукрыниксами. Только карандаш, которым он рисует себе бровки ниточкой, вряд ли можно назвать боевым.
К его имени не так часто прибавляют слово "художник". Зато эпитеты вроде "лицедей", "клоун", "шут", "фрик", "травести" и "трансвестит" сыплются, как из рога изобилия, а прозвище Монро приклеилось намертво. И то, что герой глянцевых журналов, гей-сайтов и клубных вечеринок, единый во многих лицах персонаж светской (хотя сгодился бы и для уголовной) хроники вдруг пролез в калашный ряд актуального искусства, многим до сих пор кажется ошибкой. Между тем у него есть вполне почетная, никем до него в России, кажется, не занятая ниша. Примеривший такое количество масок, что собственного лица не видать, побывавший и вживую, и в виде фотографий кроме Мэрилин Монро еще полусотней персонажей, начиная с Христа и заканчивая Любовью Орловой, он типичный "художник как произведение искусства", творящий на грани перформанса и фото/видео.
Серия постановочных фотографий "Достоевский в Баден-Бадене" была сделана специально для проекта куратора Георгия Никича "На курорт" — баден-баденских гастролей актуального русского искусства, прошедших этой весной. Замахнувшись на самого Федора Михайловича, Монро, по собственному признанию, пережил чуть ли не самую мучительную, с двухчасовой гримировкой, фотосессию в жизни — и в результате именно его Достоевский украсил собой все афиши "курортной" выставки. Поп-идол русской литературы, спускающий за рулеткой последний гонорар, представлен так, как если бы невыносимую серьезность глазуновских иллюстраций пропустили через глянцевый объектив. На грани безумия, самоубийства и написания "Игрока": то закатывает наглицериненные глаза под гольбейновым "Мертвым Христом", то нервно курит у дверей Trinkhalle, то щиплет, ополоумевший, травку, то ухлестывает за дамами, то бежит травиться цианидом. Словом, образ-икона из той же оперы, что и Мэрилин с раздувающейся юбкой.
Видео из проекта "Женщина как она есть" (сопутствовавшие ему живописные комиксы, как сообщила директор галереи XL Елена Селина, уже проданы) смонтировано в основном из мамышевских "пиратских" гэгов для программы Артемия Троицкого "Признаки жизни" на Ren TV. Десять минут здорового ржания — над кривляньем женщин непростой судьбы вроде Аллы Борисовны, Эдиты Станиславовны или Ренаты Муратовны и уморительным ремейком конспиративного свидания Штирлица с женой в кафе. Ласковая пощечина гламурному вкусу, эта пародия на пародию все же чем-то неуловимо отличается от родственных теле- и клубных шоу. Неуловимое, видимо, и есть то самое "легкое дыхание" искусства Монро, когда сравнение с Дмитрием Нагиевым кажется оскорбительным, с Синди Шерман — чрезмерным, а ученые бахтинские слова про карнавал и смеховую культуру пусть уж лучше не просятся в строку.