выставка живопись
В Третьяковской галерее (на Крымском валу) открылась выставка Олега Васильева "Память говорит. Темы и вариации", продолжающая проводимую музеем программу тотальной классификации мэтров нонконформизма. Ретроспективу торжественно произведенного в классики концептуалиста-гиперреалиста рассматривала ИРИНА Ъ-КУЛИК.
Олег Васильев принадлежит тому же художественному кругу и поколению, что и его близкие друзья Илья Кабаков и Эрик Булатов. Как и они, он представляет едва ли не самое международно опознаваемое направление послевоенного русского авангарда — московский концептуализм; как и они, довольно давно, с 1990 года, живет за границей, в США. Правда, произведения Олега Васильева выглядят более консервативно, нежели творчество его прославленных коллег: не слишком сведущие в тонкостях современного искусства зрители вполне могут принять его живопись за обычный фотореализм.
Чего уж такого концептуального, скажем, в суховато и тщательно прописанных зябких пейзажах с прозрачными голыми деревьями, сухой травой или проселочной дорогой, словно бы выхваченной из темноты драматическим светом фар ночного автомобиля. Написавший их художник скорее кажется последователем американского живописца Эндрю Уайетта, у которого, к слову, было немало поклонников и подражателей и среди продвинутых представителей левого МОСХа. А вот вариация на тему полотна Поленова "Бабушкин сад" с бредущими на заднем плане романтическими дамами, словно бы вышедшими из какой-нибудь постановки Чехова 1970-х годов, и липнущими к первому плану осенними листьями непосвященному зрителю вообще может показаться салоном.
Но ретроспективы для того и делаются, чтобы зритель научился воспринимать каждое произведение в контексте всего творческого поиска художника. Экспозиция начинается с ранних работ, показывающих, как Олег Васильев осмыслял наследие импрессионистов, Сезанна и, наконец, Владимира Фаворского, чьи теории о строении картины сыграли ведущую роль в становлении художника. Уже в вещах середины 1960-х годов проявляется основная проблематика творчества художника — свет как главный элемент картины. Фотореализм Олега Васильева — это фотореализм принципиально додигитальный, когда фотография была не просто механическим воспроизведением увиденного, но светописью. В картине 1966 года "Около моря" есть что-то вроде лучей света, преломленных через черный квадрат, в котором в равной степени можно увидеть как отсылку к Казимиру Малевичу, так и изображение камеры-обскуры. Исследованию света посвящены и абстрактные штудии, к которым Олег Васильев регулярно обращается с начала 1970-х годов.
Жалко, что на выставке в Третьяковке не удалось показать хрестоматийное произведение Олега Васильева "Огонек" (его можно было увидеть в экспозиции "Москва--Берлин"), где сноп слепящего света исходит от украшенной гербом СССР трибуны и буквально засвечивает изнутри картину, повторяющую фотообложку одноименного журнала. Как и его друг Эрик Булатов, Олег Васильев исследует не только отвлеченные законы построения картины, но и законы саморепрезентации власти, причем сегодня он делает уже на американских реалиях, мало чем уступающих богатому материалу брежневской эпохи. На выставке есть, например, написанное в 2003 году полотно "We are at War" ("Мы на войне"). Слоган президента Буша застит абстрактный горизонт примерно так же, как хрестоматийное "Слава КПСС" у Эрика Булатова.
Впрочем, экспозиция в Третьяковке, как следует уже из ее названия, все же отдает предпочтение не формально-идеологическому, а приватно-лирическому началу. Перенесенные на полотно старые фотографии из домашних архивов — это не только препараты некоего научно-художественного эксперимента, но прежде всего портреты старых друзей, а гиперреалистические пейзажи на свой лад воспевают неброскую красоту русской природы. Даже классики концептуализма не чужды простой человеческой сентиментальности.