В Петербурге начался четвертый фестиваль "Современное искусство в традиционном музее", проводимый институтом Pro Arte. В восьми музеях города спрятаны объекты и инсталляции современных художников, отличить которые от постоянных музейных экспозиций попыталась АННА Ъ-ТОЛСТОВА.
Все фестивальные проекты — победители грантового конкурса, в котором художники участвуют вместе с музеями, где собираются выставляться. Нужно придумать работу, которая по теме рифмовалась бы с выбранной для "вживания" экспозицией, а по форме — с представлениями жюри института Pro Arte о том, что такое contemporary art. Идея фестиваля беспроигрышная: даже если само произведение окажется не особенно интересным, внимание зрителей обязательно переключится на место его инсталлирования. Ведь когда еще занесет нелегкая в Музей истории революционно-демократического движения 1880-1890-х годов или Метрологический музей Госстандарта России.
На этот раз фестиваль не может похвастаться ни мировыми знаменитостями вроде Барбары Блюм, приезжавшей в 2002 году, ни звездным московским десантом, как в 2001-м. Зато сейчас практически всем участникам удалось достичь полного симбиоза с традиционными музеями. Адекватность выставочному пространству — штука взаимовыгодная для обеих сторон. Например, петербургский график Петр Швецов идеально вписал свой эстетский "Колумбарий" — бетонный мемориал с ячейками, в которых тушью нарисованы исчезнувшие виды животных, — в экспозицию Геологоразведочного музея им. Ф. Н. Чернышева с его редкостной коллекцией ископаемой фауны. Музейщики помогли художнику в поиске "натуры", а проект, в свою очередь, может привлечь внимание к проблемам этого крупнейшего в мире собрания, многие годы безуспешно борющегося за надлежащий юридический статус и должное финансирование. Как пошутил директор музея Алексей Соколов, одна из пустых ячеек швецовского "Колумбария" явно предназначена для его всеми забытого учреждения.
Самые "высокотехнологичные" из конкурсантов — москвичи Владислав Ефимов и Аристарх Чернышев — выбрали самую навороченную площадку: недавно с иголочки отремонтированный, напичканный моднейшим оборудованием Музей связи им. А. С. Попова. Инсталляция "Эхо эфира", как и другие их работы, представляет собой интерактивную игрушку. Зритель стоит в центре круга из тумб с телевизорами и динамиками — у пульта с рычагом. Телевизоры вещают в обычном режиме, но, если повернуть рычаг, в изображения на экранах начинают вторгаться помехи: то появится на трибуне Хрущев, а вместо логотипа канала вылезет издевательский ботинок, то покажут выступления бодибилдеров — с логотипом в виде плейбойского зайчика. Эти запрограммированные художниками помехи и есть эхо эфира — отголоски большого информационного взрыва.
Артиллерийский музей оккупировали студенты программы "Метамедийное искусство" института Pro Arte. В каком русле идет проартевское обучение, видно по их дипломным работам, ориентированным на все модное в актуальном искусстве. Виктория Илюшкина одушевила один из выставленных во дворе музея танков: из него доносились песни военных лет, что не могло не напомнить "Туалет в углу" Ильи Кабакова — этим летом показанный в Эрмитаже,— из-за двери которого тоже доносилось негромкое пение. Кирилл Шаманов и Михаил Штаркер внесли свою лепту в гонку вооружений, предложив с помощью генной инженерии модернизировать само пушечное мясо, выставив стильные компьютерные принты с солдатами будущего (шестируким — для рукопашного боя, кентавром — для футуристической кавалерии, человекодельфином — для подрывных работ на воде).
Самый оригинальный проект фестиваля тоже сделан выпускницей Pro Arte Татьяной Головизниной, которая запомнилась социальным видео "Дом ночного пребывания", удостоенным премии General Satellite на "Арт-Москве 2003". Закончившая Академию художеств, она вернулась в альма-матер — Академический музей слепков — с тотальной инсталляцией "Образ жизни". Проходя по залам с гипсами, посетитель замечает, что на постаментах куросов и дискоболов густым травянистым слоем расстелена проращенная пшеница, а из спрятанных по всему музею усилителей несется звук дыхания — вдох-выдох. Прорастают травой Пергамский алтарь и купель Сиенского собора, прорастает и гипсовый автопортрет художницы — этакая Нефертити с копной зеленых волос. В конце маршрута — видеоэкран: под белой простыней корчится, как ожившая гипсовая статуя, человеческая фигура, очертания которой то выявляются, то теряются в складках.
Вот уже почти два столетия принято считать, что предназначенный для копирования антиков музей слепков — это место, где умирает все живое в искусстве. Татьяна Головизнина утверждает обратное: "Я здесь выросла. Для меня это — как детская спальня". Современная художница с классическим образованием воспринимает традиционный музей как "место, где зритель может отдышаться", а свою работу предлагает считать "зерном, которое должно прорасти в зрителе". И лучше всех неоакадемистов вместе взятых доказывает, что современное и традиционное искусство вполне могут идти рука об руку.