Обозреватель “Ъ FM” Дмитрий Буткевич рассказывает, какие работы представлены в рамках экспозиции «Покой и радость».
Фото: Коммерсантъ / Александр Коряков / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Коряков / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Коряков / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Коряков / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Коряков / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Коряков / купить фото
Я снова возвращаюсь в санкт-петербургский Манеж на выставку русской академической живописи и графики с названием «Покой и радость». Интересно следить за кураторской мыслью руководителей Манежа: как легко они переходят от блокбастеров в сегменте современного искусства (вспомним недавние проекты, посвященные русскому советскому кинетизму или корейской художнице Ли Бул с огромным сайт-специфичным дирижаблем, подвешенным под потолок) к хитро закрученным исследованиям в области классического искусства. Тут стоит напомнить о грандиозных выставках из истории русской скульптуры или о размышлениях русского искусства о смерти.
Теперь о созерцательности отечественного искусства, об усадебной неге, о прелестях итальянских путешествий, о гедонизме. Моей любимой работой на выставке стала очень странно в наше время выглядящая «Девушка с папиросой» 1850-х некоего Петра Заболоцкого. К слову, фамилии очень многих представленных в проекте авторов ничего не говорят ни мне, ни моим коллегам (мы обменивались с ними ощущениями). И подавляющее большинство выставленных работ никто из нас никогда не видел — они в основном из запасников региональных музеев.
Вот что рассказал директор Манежа Павел Пригара: «Эта идея — попытка взглянуть на прошлое как на время, где человек в сложные времена ищет идеалы, какое-то определенное успокоение. Конечно, у русской живописи в XIX веке достаточно сложная судьба, скажем так. Мы не видим здесь шедевры, и не отбирались шедевры, как бы немножко подыгрывая публике. Здесь речь идет для меня лично в том числе и о самом как бы настроении этой живописи, как она возникала, исходя из тех образцов, которые были доступны русским художникам, исходя из их личного развития творческого. И история этой выставки кажется мне одной из самых интересных».
Кураторы смело играют с публикой. В аванзале Манежа под высоченным потолком висят розово-голубые фанерные облачка и привязаны гигантские качели. Территория экспозиции разбита на жанровые сегменты, названные по-французски и по-итальянски: то Bel Paese, то La Vie Privee. Куратор Семен Михайловский говорил мне: «Знаешь, наверное, высоколобые коллеги будут нас осуждать, но хотелось сделать по-честному».