Опасность дорожного движения

автомобиль/ГАИ

Вот он, наш герой. Толстый, красномордый, сама уверенность. Не торопясь, идет, помахивает полосатой палочкой. Восславим его!

Чрезвычайно банальная тема для застольной беседы

Англичане, говорят, всякую беседу сводят к погоде; наша же просвещенная публика, напившись и наевшись, принимается заново мыть кости инспекторов дорожно-патрульной службы. В этих беседах гаишник предстает тупым, безжалостным, трусливым и жадным человеком, у него нет ничего святого.

Взять хотя бы отвратительную историю, как один молодой мужчина (я) без прав ехал, везя беременную жену, тещу, сестру тещи и двоюродную сестру жены, все были в шубах и меховых шапках. Дело было зимой, в холод, в Подмосковье.

И его остановил молодой, но уже красномордый и начинающий полнеть лейтенант из Балашихи, и высадил всех женщин, и не слушал никаких аргументов, а все требовал и требовал права. А когда на отчаянный зов тещи прибежал с правами тесть Василий Михалыч (жил неподалеку), то не дал управлять автомобилем и ему, да еще отказался брать какую бы то ни было взятку, а с упорством требовал отогнать машину на штрафную стоянку. И ведь пришлось же отогнать.

И беременная женщина и еще три небеременные женщины километр шли в шубах по обочине подмосковной дороги! А молодой мужчина (я) принужден был добираться до домашнего тепла на автобусе от штрафной стоянки!

А выяснилось-то что! "Крышей" штрафной стоянки были серьезные погонистые мужики из Балашихи, и пребывание машины там обошлось молодому мужчине (мне) в три максимально вообразимые взятки за езду без прав.

И это еще не говоря о тех взятках, которые я уплатил, гоня машину обратно в Москву (прав-то по-прежнему не было): ребята со штрафной стоянки предупредили, и на каждом милицейском посту меня встречали как родного.

Одного, впрочем, инспекторы добились: пришлось завести себе права.

Уверен, что у всякого просвещенного читателя сейчас же в голове зароились куда более увлекательные истории про гаишников. Уверен также, что ни у кого не возник логичный, казалось бы, вопрос: что б мы без него делали, без инспектора, о чем говорили бы, над кем смеялись? Куда сливали бы плохое настроение и от чего подзаряжались бы пусть злой, но все-таки мощной силой?

Я давно уже думаю, что компания, где зашла речь о гаишниках, должна признаться в своей убогости и зажатости и в неспособности к самостоятельному мышлению. Фактически в паразитировании на талантах и остроумии инспекторов.

Вот и опять я про гаишников.

Единственный подлинно народный орган

А между тем нет другого такого института российской власти, с которым бы граждане контактировали так часто и так тесно. Даже в сберкассе автолюбитель бывает реже, чем, так сказать, "на приеме" у гаишника.

И как все демократически устроено! Никаких тебе очередей, все предельно открыто и доступно. Сам останавливает, сам устанавливает причину, сам рассказывает, сам разбирает возникшие возражения, сам называет и размер наказания.

Вот, например, однажды заспорили мы по трактовке правил дорожного движения с матерым инспекторищем (пунцовым и величиной с 200-литровую бочку). Остановил-то он меня просто так, от скуки — объяснил, что машина, подобная моей, только что угнана, вот ему по рации сообщили. А после проверки документов речь зашла у нас о популярном ныне в России обязательном страховании автогражданской ответственности. Проблема состояла в том, что за рулем автомобиля находился человек (я), который не был внесен в страховой полис.

Инспекторище утверждал, что я не имею права водить эту машину. Я в ответ говорил, что поскольку хозяин машины вот он тут же рядом сидит, хотя и совершенно пьяный, и доверяет мне, то я и могу, пожалуйста, вести эту, значит, машину. А сложности у меня могут возникнуть только в том случае, если я попаду в аварию, и то не со стороны автоинспекции, а со стороны страховой компании, которая не признает аварию страховым случаем и платить ничего не станет.

Инспекторище признавал правоту моего рассуждения, но сослался на другое место в запутанном российском законодательстве, где будто бы говорится, что за руль нельзя садиться, если не внесен в страховку. Решение этой законодательной коллизии стоило мне всего-то 100 рублей.

Должен сказать, что редко кто из представителей власти так прекрасно разбирается в законодательстве по своей части, как инспекторы дорожно-патрульной службы. Правила дорожного движения большинство из них знают наизусть, а самые выдающиеся представители ГИБДД целыми главами цитируют Гражданский кодекс.

Если внимательно их слушать и, как говорится, наматывать на ус, то можно здорово минимизировать расходы на взятки. Вот, к примеру, выезд на встречную полосу обычно стоит рублей 500, в то время как пересечение двойной сплошной — 50, ну максимум 100. Хотя физически эти нарушения выглядят совершенно одинаково.

Правда, увы, новые, или смутные, времена сказались даже на этом бастионе мозговой крепости: некоторые нынешние московские гаишники для того, чтобы процитировать статью, по которой следует рассматривать очередного взяткодателя, лезут в брошюрку!

Когда я указал одному такому прорехе на честном гаишном мундире, что-де недопустимо, чтобы настоящий инспектор не знал ПДД, он потупился и ответил, что меняются они часто, правила, не уследишь иногда. А водители стали дошлые, знают, понимаете, свои права.

Главная задача. Версия 1: неуважение

Он привлек меня своей особостью. Своим слишком орлиным видом. Своей березовой стройностью. Своим чистым, молодцеватым лицом. И он почувствовал мое внимание, мою почти физическую тягу к нему. И он остановил меня. И сказал странные слова:

— Вы, должно быть, удивлены тем, что я попросил вас остановиться, хотя здесь и не оборудован стационарный пост дорожно-патрульной службы.

— Удивлен,— признался я.

— Кирилл Евгеньевич, я не увидел на вашем лобовом стекле талона технического осмотра. Я уверен, что он есть у вас, но просто для моего спокойствия — покажете?

— Да, пожалуйста. Вот он. Но тогда и вы удовлетворите мое любопытство: в чем вы видите роль и предназначение инспектора дорожно-патрульной службы? Не официальную точку зрения, ее я и так знаю, а вашу, вашу собственную?

— Я так вам отвечу: в том, чтобы не было хамства. Понимаете? Потому что все эти проверки... как бы вам сказать? Ведь у террористов всегда все документы в порядке. Это вы не вешаете талон техосмотра, а они всегда повесят. И с грузовиками это еще дело. Они ведь так спрячут — внешним осмотром никогда не заметишь. Поэтому я и говорю: главное — это поведение. Чтоб без хамства! Понимаете?

Как не понять, думал я, отъезжая.

Я давно подозревал, что в своей повседневной тяжелой работе инспекторы руководствуются отнюдь не буквой и даже не духом закона, хотя и знают его назубок. Им важны простые человеческие чувства. Они должны чувствовать к себе уважение или даже почтение. За этим они и выбрали себе эту профессию. Дело не в деньгах.

Именно поэтому, когда я еду по разделительной полосе Кутузовского проспекта и сворачиваю с нее метров за триста от гаишника — будто в испуге, резко, будто я не езжу так каждый день, будто я впервые увидел милицейскую машину,— то гаишник как бы и не замечает моего нарушения, поскольку видит мое почтение и даже боязнь.

И наоборот: если я сворачиваю в непосредственной близости от него, да еще пытаюсь улизнуть в какой-нибудь дальний правый ряд — тут он, конечно, перекроет движение и выковыряет меня из потока, как бы я ни прятался.

Потому что на дороге, как теперь стало ясно, прежде всего нельзя хамить.

Главная задача. Версия 2: искренность

А этот возник из ниоткуда. Просто вдруг в ночном тумане появилась и замигала полосатая палочка.

И я, конечно, затормозил, хотя мог бы этого и не делать. Но человек перед гаишником, как собака Павлова, безропотен и послушно демонстрирует условные рефлексы.

Опять, конечно, начались Кириллы Евгеньевичи, талон техосмотра и страховой полис; все время нашего разговора этот солидный уже, довольно-таки краснорожий и полный инспектор старательно принюхивался к моему выдоху; потом я показал ему аптечку; потом — два огнетушителя и два знака аварийной остановки (у меня случайно их по два).

Наконец он — в лучших традициях профессии — сказал мне:

— Т-а-а-к, а вы же не были пристегнуты!

— А-а-а-а,— страшным, как мне показалось, голосом, сказал я.— А это вам...

— Показалось? — инспектор уже был готов запылать от негодования.

— Нет, почему же. Это вам предстоит доказать. Я, может, и в самом деле пристегнут не был, но — ваше слово против моего.

Этот ответ привел его в чрезвычайно прекрасное расположение духа. Если можно представить себе довольного жизнью гаишника, то это был именно он:

— А-а, вот это я люблю! Евгеньич, мог бы мне и наврать, сказать, что ехал пристегнутый! А я ненавижу, когда врут!

— То есть вы хотите сказать, что?

— Ни хера я не хочу сказать. Не надо врать! Ты если честно скажешь, что нарушил, я тебя, может, вообще отпущу, понимаешь? Ты только не ври мне! Евгеньич, главное — не ври!

Ага, понял я. Этот инспектор охраняет общество. Чтоб мы жили не по лжи.

Главная задача. Версия 3: поддержание формы

Засада — любимое дело гаишника. Как страшный хищник рысь, он залегает в незаметном месте и внезапно нападает, стараясь нанести жертве максимальные ранения.

Это не я придумал такое сравнение, а очередной герой, подловивший меня на езде в ночное время с габаритами (а не с ближним светом, как того требуют правила).

Мы понравились друг другу: он был толст беспредельно, как мельничный жернов, а лицом напоминал узбекский помидор сорта "бычье сердце". И хотя доверенность моя на управление автомобилем была просрочена, он не стал меня обдирать, как поступила бы настоящая рысь, а просто прочел нравоучение.

— Понимаешь, Кирилл Евгеньич, кроме денег я могу вас наказать еще и морально. Порицать тебя. Ну чтобы тебе неприятно было. Так-то ты чего? Отдал деньги — и пошел. А так — я тебя стыжу, я в тебе вижу человека. Вам ж это не понравится?

— То есть в чем же вы видите свою главную задачу на посту?

— Я тебе отвечу пословицей, русской пословицей: "На то и щука в озере, чтобы карась не жирел".

"Не дремал",— хотел было поправить его я, но тут же осекся, со "спасибо" забрал документы и сел плакать в машину.

Ведь он не оговорился. Он именно так и считает. Он Робин Гуд, народная налоговая служба, которая помогает перераспределять несправедливо накопленные доходы.

Заключение

Это была, наверное, самая четкая в моей жизни встреча с инспектором. Он поймал меня на пушку радара, я признал себя виновным, он тогда сказал:

— Ваши предложения?

— Сто рублей!

— Желание клиента — закон.

КИРИЛЛ ХАРАТЬЯН