На ноябрьский фестиваль «Дягилев P.S.» французский танцовщик и хореограф Анжелен Прельжокаж привозит «Лебединое озеро». Решая «Эверест балетного мира» в свойственной ему манере: классика здесь соседствует с контемпорари, Чайковский с электроникой, а на смену пачкам приходят костюмы haute couture.
Фото: Марк Олич
Фото: Марк Олич
«Лебединое озеро» можно будет увидеть 11 и 12 ноября на сцене театра-фестиваля «Балтийский дом». Показ пройдет при поддержке Французского института.
Идею замахнуться на самый известный в мире балет три года назад Анжелену подала художественный руководитель «Дягилев P.S.» Наталья Метелица. Мысль легла на подготовленную почву: Прельжокаж очень много работает, «Le Lac des Sygnes», если не ошибаются биографы, стал его 50-й постановкой в качестве хореографа. Новый вечный балет увидел свет в 2020 году, критики сошлись в выводах: переосмысление «Лебединого озера» позволило Прельжокажу самому отрастить крылья. 27 танцоров, костюмы от российского кутюрье Игоря Чапурина, дополнительная музыка 79D (их же саунд использовался в документальном фильме «Полина» 2016 года, здесь Анжелен выступил как режиссер) — и совершенно очевидная экологическая повестка.
Наш звонок во Францию был строго регламентирован по времени — «паровоз» Прельжокаж не останавливается. Но все, что не поместилось в 15 минут беседы, лучше наблюдать на сцене.
— Мы можем начать разговор?
— Да, конечно. С моим английским это будет немного сложно, но я буду стараться.
— «Лебединое озеро» в вашей постановке во Франции прошло с большим успехом. Есть ли опасения показывать балет в России, на его родине?
— Нет. Вы знаете, каждый раз, когда я еду в Россию,— это такой новый опыт для меня. Я люблю эту страну, люблю русских, в России сильна культура балета. Я не переживаю за то, как воспримут «Лебединое озеро», скорее, радостно взволнован.
— Те, кто видел этот балет, говорят, что у него очень сильная экологическая составляющая. Вопросы экологии — то, что вас сейчас беспокоит?
— Да, конечно. Каждый раз, когда я начинаю работу над новым проектом, у меня в голове три вопроса: текст, контекст и претекст — не знаю, говорят ли так по-английски?
— Да, конечно.
— И текст — это непосредственно танец, претекст — то, о чем я хочу говорить, тема, которую я выбираю, будь то «Лебединое озеро» или «Ромео и Джульетта». А контекст — это на самом деле наш мир. И я стараюсь соединить эти элементы, синхронизировать их.
— Что было самое сложное в этой постановке?
— Если я берусь за такой легендарный балет, как «Лебединое озеро», то, скорее всего, попытаюсь выразить что-то, связанное с нашим современным миром, обществом. Одна из главных нынешних проблем — это окружающая среда. Самым сложным было показать связь между реалиями, действительностью и озером. Вода — крайне важная часть среды, так же, как и лебеди: некоторые экологи говорят, что в ближайшие десять лет эти птицы могут исчезнуть с поверхности окультуренных водоемов.
— Когда смотришь один из ваших следующих спектаклей, Gravit, на ум приходит «Интерстеллар». Вопросы будущего человечества — важны ли они для вас?
— Да, очень важны, очень. И я думаю, что искусство может стать источником исследования, помочь заглянуть в будущее. Будущее моделирует не только математика или другая точная наука, благодаря искусству оно становится явственней, полней.
— В «Лебедином озере» используется музыка 79D — почему?
— Философия саунда — ощущение мира, который находится в опасности из-за климатических угроз. Мне показалось, что 79D хорошо передают это.
— Вы часто работаете с модельерами — в вашем активе Жан-Поль Готье, Аззедин Алайя, Тьерри Мюглер и другие. Как оцениваете тандем с Игорем Чапуриным?
— Я сотрудничаю с Игорем Чапуриным уже больше десяти лет, и это настоящее со-трудничество, со-участие. Очень люблю работать с ним, Игорь прекрасно понимает цель постановки. Он одновременно и максимально эффективен, и очень поэтичен, и вносит в спектакль много чувственности и ритма.
— Насколько для вас в принципе важны коллаборации? С какими хореографами, артистами, авторами, музыкантами вы хотели бы поработать?
— Вы имеете в виду в будущем? Ох, таких людей множество, каждый раз это зависит от конкретного проекта. Коллаборация не всегда складывается. Есть замечательные музыканты, которых я слушаю и люблю в реальной жизни, но для проекта они могут не подойти. Главное — найти правильных людей для правильного проекта.
— Анжелен — это, наверное, от Эванджелин, Евангелие, что в переводе «благая весть»? Есть ли бог в вашей жизни?
— Да, я надеюсь.
— Думали ли обратиться в творчестве к вашим албанским корням?
— И думал, и продолжаю думать. Личная история — это важно, это привносит разнообразие в мысли, в образ жизни. С одной стороны, я могу размышлять как француз, братья Люмьер, Жан Кокто, парадигма традиций, культуры и философии франкофона. С другой стороны, у меня албанские корни, родители привили мне балканскую культуру и традиции. Я богаче, чем если бы существовал в рамках одной национальности. Миграция может дать миру много хороших вещей. У большинства европейцев негативное отношение к процессам миграции и иммигрантам, но это шанс для людей.
— У вас на сайте можно сейчас купить билеты до июля 2022 года. Если с вами что-нибудь произойдет, «Балет Прельжокаж» выживет?
— Ох, я не знаю! Честно, не знаю. Может, какие-то из моих балетов останутся, а может быть, и нет. Это не вопрос моего желания — это выбор истории танца.
— Каким вы видите свое будущее и будущее балета?
— Будущее — это всегда значит стараться придумать новые вещи, движения, концепции, проекты. Я хочу быть в хорошей форме, когда придет вдохновение, и поэтому очень много работаю — всегда.
— Вы часто ставите так: половина танцоров — ваша труппа, половина — труппа того города, куда вы приезжаете. Как оцениваете петербургских танцовщиков?
— Я работал с Мариинкой, они танцевали мой балет Le Parc более десяти лет. Работать с российским танцовщицами и танцовщиками огромное удовольствие, они такие страстные, так виртуозны на сцене!
— У вас очень сексуальные постановки. Если бы вам предложили выбрать — секс или любовь,— что бы вы выбрали?
— Для любви необходимо тело. Тело отвечает за чувственность, возможно, за сексуальность. Мы не любим людей абстрактно, как правило, это чувственный процесс. Я бы не стал отрицать телесность, тело — это очень важно.
— Стала ли пандемия ковида испытанием для вас?
— Она заставила меня задуматься, как мы будем жить в будущем. И что мы делаем для того, чтобы это не повторялось.
— Вы очень занятой человек. Сколько проектов у вас одновременно в работе?
— Я стараюсь в определенный отрезок времени работать только над одним проектом. И так — один за одним, как вагон за вагоном,— выпускаю их.
— Как долго вы видите себя на сцене?
— Не знаю, думаю, это не мое решение. Тут решает публика, voila!