 |
Только вот декорации у этих эпизодов какие-то странные: по неведомым законам затевается неведомая "вторая мировая" война. Кругом чудные телефоны, синематографы, самолеты и локомотивы, а вместо Грааля — атомная бомба. Героям приходится соответствовать, чтобы их не обзывали анахронизмами. Король Артур дает газетные интервью. Гвиневере приходится слушать политические новости и всякие сплетни про себя и про Ланселота по радио и только диву даваться: "Были времена, когда мужчины выходили, полтора дня лупили друг друга по головам, и на этом все заканчивалось. А теперь же — послы туда-сюда, секретные соглашения, дополнения еще секретнее, предательства, ножи в спину..." Тем не менее рыцари должны поработать вместо Черчилля. И не обращать внимания, что "легенда требует" трагического конца: даже пророчество Мерлина можно подредактировать — раз уж оказались в нечестном ХХ веке.
 |
Герой романа французского писателя Венсана Равалека "Ностальгия по черной магии", напротив, из века "уродливого промоушна и бредового потребительства" попадает в еще более мрачное прошлое. О таком приключении бедствовавший художник, промышлявший тем, что грабил доверчивых пожилых парижан, и не мечтал. Но тут грянул настоящий конец света, и все самые отвратительные и жуткие видения художника-грабителя воплотились в реальности: "Система стала окончательно рассыпаться, мы вступили в период великих потрясений, будущее было неопределенным и зыбким". Париж сначала тонет в наводнении, потом замерзает, жители сначала паникуют, потом — справляют пир во время чумы. Сцены гибели мировой столицы описаны в романе с довольно кровожадной тщательностью. Но дальше "Ностальгия по черной магии" утопает в чрезмерной многозначительности.
Посреди всего этого парижского хаоса герой вдруг находит себе занятие. Добравшись до замка Шамбор, он заделывается у тамошних обитателей придворным "живописцем-колдуном". Теперь именно он отвечает за то, чтобы показать "всяким жертвам катастрофы и пришельцам всех мастей, что Империя существует".