Дитя овеческое

28 октября в тех российских регионах, где разрешено посещение кинотеатров, в прокат выходит полнометражный дебют исландского режиссера Вальдимара Йоханссона «Агнец». Фильм входил в конкурсную программу «Особый взгляд» Каннского фестиваля 2021 года и получил там приз за оригинальность — вполне заслуженный, как считает Юлия Шагельман.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Лента с вполне библейским названием начинается символично: рождественской ночью в хлеву. Правда, хлев этот современный — с электричеством и отоплением. Тихо бормочет радио, поздравляя с праздником отсутствующих слушателей, жмутся друг к дружке и негромко блеют овцы, вот одна почему-то выходит из стойла на середину хлева и падает, закатив глаза. Увидеть это некому, овца остается лежать, по радио начинается гимн. Кругом тишина и покой, но почему-то уже с этих первых кадров в зрителя вселяется смутное беспокойство, которое будет укрепляться по мере течения фильма, своей неспешностью напоминающего модные сейчас «слоубернеры» — медленные хорроры (хотя сам «Агнец», конечно, не хоррор и вообще трудно поддается жанровому определению).

Хлев и овцы в нем принадлежат супружеской паре — Марии (Нуми Рапас, впервые сыгравшая на исландском языке, который она выучила в раннем детстве) и Ингвару (Хильмир Снайр Гвюднасон). Они живут где-то в глуши, среди черных вулканических скал, зеленых лугов и сумрачных туманов, в окружении животных (кроме овец есть еще собака и сохраняющая философскую невозмутимость кошка) и вдалеке от людей. Занимаются простым крестьянским трудом: пашут, сеют, кормят животных, принимают роды у овец. Двигаются с отработанной годами совместной жизни слаженностью, понимают друг друга с полувзгляда — первое слово прозвучит минуте на десятой, следующее тоже совсем не скоро. Из некоторых деталей, прицельно, но ненавязчиво поданных авторами, можно сделать вывод, что когда-то у супругов был ребенок, но они его потеряли.

И вот однажды — размеренный сказочный ритм очень подходит этой картине — у одной из овец рождается необычный ягненок. Сначала мы не знаем, чем же он, точнее, она отличается от других, но это видят Мария с Ингмаром, которые забирают детеныша домой, укладывают в кроватку, найденную среди сложенных в сарае ненужных вещей, укрывают одеяльцем и вообще ведут себя как с человеческим ребенком. Жизнь их с этого момента меняется, как жизнь любых молодых родителей, в ней появляются новые хлопоты, заботы и тревоги, которые режиссер Йоханссон, его соавтор сценария Сьон Сигурдссон (известный, в частности, по «Танцующей в темноте», к сценарию которой он приложил руку вместе с Ларсом фон Триером) и оператор Эли Аренсон фиксируют с таким пристальным, но спокойным вниманием, как будто ничего необычного не происходит. Продержав зрителей в недоумении почти до середины фильма, они наконец раскрывают секрет — и эффект от него будет тем сильнее, что преподносится он так же бесстрастно, как все предшествующие бытовые зарисовки фермерского обихода.

Фильм делится на три главы. В первой мы знакомимся с Марией и Ингваром и становимся свидетелями их неожиданного родительства. Во второй дитя подрастает, а на экране появляется новый персонаж — беспутный брат Ингвара Петур (Бьёдн Хлинур Харальдссон), бывший поп-музыкант, а ныне бродяга без денег и определенных занятий. Его вторжение в маленькую семью вносит новое напряжение, и ощущение подступающей трагедии становится все сильнее, несмотря на то что поначалу всем родственникам — кровным и приемным — вроде как удается притереться друг к другу. Финал третьей главы и всей картины действительно счастливым не будет, но, как и открытие, связанное с Адой (так Мария и Ингвар назвали свое приемное дитя), сумеет удивить, пожалуй, даже самых искушенных зрителей.

В «Агнце» сходятся сразу несколько важных тем: тут и родительские страхи и тревоги, особенно сильные в том случае, если ребенок не такой, как все; и принятие инаковости, которое для каждого из героев происходит своим собственным путем; и сосуществование человека с природой, на первый взгляд мирное и даже взаимообогащающее, но все равно чреватое неразрешимым конфликтом. Все это показано и разыграно актерами с северной сдержанностью и лаконичностью, но в то же время чрезвычайно выразительно. И отсутствие каких-либо материалистических объяснений происходящего, как в любой хорошей –— и страшной — сказке, эту выразительность только усиливает.