фестиваль современное искусство
На берегах бухты Радости прошел третий фестиваль современного искусства на открытом воздухе "АртКлязьма". В этом году его тема была заявлена как "Новая российская реальность". За три дня на фестивале побывали семь тысяч человек. Вместе с ними предложения 150 художников, как обустроить Россию или хотя бы территорию пансионата "Клязьминское водохранилище", рассматривала ИРИНА Ъ-КУЛИК.
По дорожкам парка деловито, невозмутимо и беззвучно, как вышколенная прислуга, ходят стайки Белоснежек. Девушки с непроницаемыми лицами и в водонепроницаемых платьицах и чепчиках из латекса орудуют метлами и граблями, возятся с тачками и время от времени устраивают перекуры. Но стоит задержать на них взгляд — и движения Белоснежек становятся замедленно-механическими, а затем прорезиненные красавицы замирают, как куклы, у которых кончился завод. Для французской художницы Катрин Бай Белоснежка — это и "вымирающий вид сказочного персонажа", и неистребимый образ масскультуры. Уже два года она заполоняет своими Белоснежками европейские выставки, каждый раз вербуя актрис на месте. На "АртКлязьме" ее перформанс проходил в рамках русско-французского проекта "Бульдозеры III", предлагающего осмыслить новую российскую реальность как этакую стройплощадку, на территории которой перепахивается реальность, идентичность и вообще "почва и судьба".
Впрочем, созерцательный и лишенный навязчивой идеологизированности французский проект можно было рассматривать и просто как художественное исследование образующих любой ландшафт первоэлементов. С землей работали Белоснежки с граблями и "Бульдозеры", нарисованные Константином Батынковым. Воздушную стихию покорял "Летучий Голландец" Александра Пономарева — подвешенный над водой на живописном портовом подъемнике ржавый катерок с летатлиновскими крыльями. А вода фигурировала в видеоинсталляции Марселя Динаэ. В двух корабельных транспортных контейнерах показывали вид Клязьминского водохранилища под дождем.
Благоустройством территории занимались не только хрупкие Белоснежки. Почти все старые постройки хрущевского времени, бывшие источником вдохновения для участников прошлых фестивалей, ныне снесены. Зато на пляже выросли шикарные футуристические красные бунгало и выдержанный в том же стиле ресторан. Архитектор Тотан Кузенбаев, видимо, вдохновлялся не только русским футуризмом, но и павильонами знаменитого парижского парка La Vilette, в 1980-е ставшего своего рода манифестом новой ландшафтной архитектуры и комфортной средой для всевозможного современного искусства: от поп-артных скульптур Клааса Ольденбурга до минималистских звуковых инсталляций.
Что касается произведений нынешних участников "АртКлязьмы", то они разделились на две группы. Одни художники предпочли откликнуться на злободневную тему эффектными, но заведомо эфемерными жестами или же устроить арт-капустник, рассчитанный на своих. Тут были тиры, в которых нужно было стрелять по фанерным шахидкам, плакат с Путиным в кимоно с надписью "Моя борьба" и жутковатый перформанс Михаила Рошаля "Искусство против террора", в ходе которого зрители должны были оставить что-то из своих личных вещей в автобусе, который потом был сожжен. Свою лепту в образ новой русской реальности внесли и охранники пансионата, по собственной инициативе устроившие показательную драку, она же перформанс. Одним из главных символов новой России стала водка. Некто с говорящей фамилией Оборотистов выстроил инсталляцию с каламбурным названием "Крепость": триколор, составленный из несметного числа водочных бутылок. Сооружение самоотверженно защищал штатный охранник. Куда милосерднее к страждущим были Марина Белова и Алексей Политов, открывшие ларек "Искусство будущего в розлив и на вынос", где по коммунистическим ценам торговали национальным напитком в бутылках, украшенных портретами известных деятелей арт-сцены.
Но были на "АртКлязьме" и работы, не претендующие ни на какую злободневность, но зато представляющие изобретательное и великолепно сделанное современное искусство в том садово-парковом формате, который до недавнего времени казался не приспособленным к местным социально-погодным условиям. Юрий Аввакумов украсил причал для яхт скульптурой "Городки" — пушкой, сложенной из огромных бронзовых чушек. Константин Александров сделал скульптуру — скамейку с обманной перспективой: один ее край — нормального размера, а другой — уже лилипутского. Алексей Козырь придумал архитектурно-музыкальную конструкцию "Лесрояль" — изящную деревянную вышку, каждая ступень которой струнами соединена с колокольчиками: так что каждый, решившийся полюбоваться открывающимся сверху видом, своими шагами исполняет новую мелодию. Не менее изящный звучащий объект изобрел Алексей Упман. Его "Анданте" представляет собой гибрид колодца и старинной музыкальной шкатулки: ворот приводит в движение валик, воспроизводящий вальс "На сопках Маньчжурии".
И Алексей Козырь, и Алексей Упман пока что мало кому известны — так что "АртКлязьме" удалось то, ради чего и затеваются фестивали: открыть публике новые имена. И "Лесрояль", и музыкальный колодец явно заслуживают того, чтобы стать постоянными украшениями Клязьминского пансионата вместе с "Летучим Голландцем" Александра Пономарева, туристической палаткой из бетона Юрия Шабельникова и оставшимися с прошлых фестивалей "Лесами в лесах" — гигантской конструкцией группы "Обледенение архитекторов", "Павильоном для водочных церемоний" Александра Бродского и фантастической корзиночной "Деревней" Николая Полисского, ставшими шедеврами "АртКлязьмы". Если каждый фестиваль будет оставлять такие следы, то в бухте Радости может появиться настоящий парк современного искусства и архитектуры, мало чем уступающий тому же парижскому La Vilette. Что же до самих водочных церемоний и политических капустников, то из обязательной программы фестиваля их можно будет перевести в факультативную.