Конституционный суд (КС) принял жалобу и рассмотрит вопрос о том, можно ли забрать у гражданина единственное жилье, если оно было приобретено у банка незадолго до его санации и по цене ниже рыночной. При этом в деле речь идет хоть и о единственном, но очевидно роскошном имуществе — квартире площадью почти 300 кв. м в одном из самых элитных районов Санкт-Петербурга. Ранее КС уже подтверждал ценность «имущественного иммунитета» для должников, но этой весной допустил его ограничение. Заявитель жалобы требует защиты прав добросовестного приобретателя, не знавшего о финансовых проблемах банка. Юристы отмечают наличие практики массового оспаривания сделок, совершенных незадолго до банкротства или санации банков, но не уверены, что КС поддержит доводы конкретного заявителя.
Сергей Кузьмин пожаловался в КС на п. 11 ст. 189.40 («Особенности признания недействительными сделок кредитной организации») и п. 1 ст. 61.2 («Оспаривание подозрительных сделок должника») закона «О несостоятельности (о банкротстве)». В 2015 году он за 10,9 млн руб. купил у банка «Советский» квартиру площадью 273 кв. м, расположенную на Каменноостровском проспекте Петроградской стороны. Квартира находится на втором этаже дома 1913 года постройки, который признан объектом культурного наследия. Отметим, что Петроградская сторона — один из самых элитных районов Санкт-Петербурга. Сейчас квартиры схожей площади в этом доме стоят от 40 млн руб.
Как утверждает в жалобе (есть у “Ъ”) господин Кузьмин, цену в 10,9 млн руб. установил сам банк. Она «не вызывала никаких сомнений», поскольку недвижимость нуждалась в ремонте и «была расположена в старом фонде дореволюционной постройки, не прошедшем капитальный ремонт». Кроме того, ранее она уже была предметом несостоявшихся торгов. Сергей Кузьмин взял в кредит еще 20 млн руб., которые потратил на капитальный ремонт квартиры. Но через год «Советский» обратился в Арбитражный суд Петербурга, чтобы оспорить сделку, заявив, что она была совершена за два месяца до санации банка и по заниженной цене.
Проблемы у банка «Советский» начались в 2015 году. В октябре ЦБ ввел в нем временную администрацию, выявив признаки неустойчивого финансового положения. В марте 2016 года санатором стал Татфондбанк. Именно на этот период пришлась большая часть оспаривания сделок, совершенных прежним руководством банка. Но вскоре Татфондбанк сам остался без лицензии. Функции временной администрации в феврале 2018 года возложили на Фонд консолидации банковского сектора. Это, впрочем, не спасло банк от отзыва лицензии и признания банкротом летом того же года. В отношении прежних топ-менеджеров «Советского» возбудили несколько уголовных дел. Сроки или штрафы уже получили бывший председатель правления Андрей Карпов и бывший начальник кредитного управления Андрей Кузнецов. Приговора ожидает экс-акционер Кирилл Ласкин, а его бывший коллега Станислав Митрушин находится в международном розыске.
Согласно расчетам экспертов в суде, реальная стоимость квартиры составляла 35 млн руб. В июле 2018 года суд признал сделку недействительной и обязал Сергея Кузьмина вернуть квартиру банку, получив обратно 10,9 млн руб. Но вернуть деньги оказалось непросто. Господин Кузьмин попытался включиться в реестр требований кредиторов «Советского», но неудачно. Арбитражный суд Северо-Западного округа постановил вернуть ему 10,9 млн за счет того имущества банка, что останется после погашения требований реестровых кредиторов.
В январе прошлого года в передаче кассационной жалобы в коллегию по экономическим делам Верховного суда было отказано. После этого мужчина обратился в Конституционный суд.
В жалобе господин Кузьмин утверждает, что он «не имел и не мог иметь никакой информации» о том, что сделка по купле-продаже квартиры была заключена за два месяца до санации, ведь он «не является ни аффилированным, ни заинтересованным лицом» по отношению к банку «Советский».
Адвокат Надежда Пугачева, представляющая интересы заявителя, отмечает, что банк получил имущество обратно даже несмотря на то, что квартира была единственным пригодным для проживания помещением для второй стороны сделки. Согласно ст. 446 Гражданского процессуального кодекса РФ, в таком случае квартира сохраняется за физическим лицом, даже если оно является банкротом. В жалобе подчеркивается, что вторая сторона сделки при заключении договора с будущим банкротом не обладает тем же объемом прав, что сам должник. И получается, что добросовестный приобретатель не может вернуть уплаченные за квартиру средства в кратчайшие сроки и полном объеме.
«Правовой механизм сохранения единственного пригодного для проживания помещения в таких случаях отсутствует»,— говорит госпожа Пугачева. Она рассчитывает, что КС изменит взгляд на вопрос о неограниченном праве банка оспаривать им же совершенные сделки. А также разъяснит механизм защиты прав граждан на сохранение единственного жилья, приобретенного у организации, признанной затем банкротом.
Напомним, в 2012 году КС прямо обязал законодателя установить пределы защиты единственного жилья. И разработать порядок обращения на него взыскания, если недвижимость явно превосходит разумные потребности человека в жилище. Законодатель за девять лет поправок не внес, поэтому весной 2021 года КС самостоятельно ограничил исполнительский иммунитет, защищающий единственное жилье гражданина-должника от взыскания.
Юрист BGP Litigation Виктория Богачева отмечает, что массовое оспаривание сделок, заключенных банками незадолго до санации или банкротства,— это действительно значимая проблема, которая затрагивает многих контрагентов банка, как правило физлиц. Советник юридической компании РКТ Иван Стасюк говорит, что при оспаривании сделок уже не работает принцип защиты единственного жилья от обращения взыскания: «Если сделка признана недействительной, то право собственности никогда и не переходило к контрагенту. Поэтому не имеет значения, есть у ответчика иное жилье или нет».
Юрист сомневается в возможности пересмотра такого подхода КС, поскольку это «просто разрушит институт оспаривания сделок».
«С большим интересом» Иван Стасюк относится к вопросу конституционности п. 1 ст. 61.2 «О несостоятельности (банкротстве)». «Суть этой нормы в том, что если лицо накануне банкротства продало имущество по заниженной цене, то такая сделка может быть оспорена. В этой норме ничего не говорится о добросовестности приобретателя, потому что предполагается, что добросовестный участник сделки не может купить имущество по цене на 40–50% ниже его рыночной стоимости: он должен с подозрением отнестись к такой сделке,— объясняет юрист.— Однако есть проблема адекватной оценки имущества, поэтому и возникает мысль, что необходимо защищать добросовестных покупателей».
Управляющий партнер юридической компании «Дювернуа Лигал» Егор Носков считает, что признание сделки недействительной полностью соответствует сложившейся практике. Поэтому логика судов по «нерыночности» понятна: «Даже без экспертизы у суда были причины усомниться в такой низкой стоимости объекта на Каменноостровском проспекте. Я сомневаюсь, что КС вынесет решение в пользу Кузьмина, поскольку КС вряд ли посчитает нарушением Конституции рядовой спор о соответствии цены сделки, прошедший уже три судебные инстанции».
Старший юрист направления банкротства Crowe CRS Legal Антон Фомин указывает, что суды пришли к выводу о злоупотреблении правом именно по причине существенного отклонения цены квартиры от рыночной. Впрочем, по его мнению, объективно сложно поверить, что не аффилированное с банком лицо могло диктовать кредитному учреждению условия сделки по отчуждению непрофильного актива. «Выработка стандартов доказывания при оспаривании сделок, совершенных должником с физлицами, которые не являлись с ним аффилированными, является важным этапом в защите конституционных прав граждан и реализации на практике права на эффективную судебную защиту»,— считает господин Фомин.