премьера театр
Первая премьера нового московского театрального сезона — "Сон в летнюю ночь" Шекспира в Театре имени Станиславского. Постановку осуществил художественный руководитель театра Владимир Мирзоев. РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ не забылся новым московским "Сном".
Негоже, конечно, критику признаваться, что не нашел смысла в рецензируемом произведении. Скажут: не разобрался — так выспись хорошенько, пойди на спектакль еще раз, попроси место поближе к сцене, в конце концов, перечитай пьесу. Даю честное пионерское: я пришел в театр в первый день после отпуска, сидел так, что ближе некуда, смотрел во все глаза и даже перечитал вечером "Сон в летнюю ночь", хотя и без того помнил шекспировскую комедию очень неплохо. Так что осмелюсь утверждать: спектакль Владимира Мирзоева лишен смысла.
В общем-то, ни большой беды, ни особенного разочарования не случилось. Очень многие современные сценические произведения оказываются абсолютно бессмысленными. Но большинство из них ни на что и не претендуют, осмысленными даже не притворяются. С Владимиром Мирзоевым другая история. Его спектакли обычно всем своим видом и строем приглашают себя проанализировать и разгадать. Впрочем, сила воздействия на зрителя лучших из его спектаклей имела не столько интеллектуальную, столько суггестивную природу — на результат работала не свежесть концепции, а соединение загадочности и драйва, провокаций и выпендрежа, неожиданных интонационных кульбитов и броскости пластического рисунка. Ну да что там описывать режиссерский язык Владимира Мирзоева: не настолько его манера меняется со временем, чтобы постоянно уточнять список ее отличительных черт.
В отношении драматургии господин Мирзоев довольно всеяден, однако "Сон в летнюю ночь" мог бы быть снайперским попаданием в материал — шекспировская волшебная комедия-сказка предполагает любые вольности, иррациональные превращения, свободу фантазии и импровизаций, всяких "шуток, свойственных театру". В начале второго акта за обветшалым павильоном, в стенах которого разворачивается действие, художник Алла Коженкова открывает большой писаный задник с видом золочено-бархатного многоярусного театра. Возможно, Владимир Мирзоев и задумывал свою постановку как рефлексию на тему театра, благо, что одна из сюжетных линий комедии Шекспира — репетиция любительского спектакля. Но, честно говоря, ничего банальнее такой "концепции" и придумать невозможно. Так что и предполагать этого лучше бы не надо.
Владимир Мирзоев вроде бы не изменил себе. Случаются на сцене многозначительные выбрасывания рук и выгибы тел, есть индийский танец и настоящие благовония, немедленно достающие носы первых рядов зала. Есть вокалисты, вклинивающие в действие какой-то дополнительный спектакль, томный и причудливый. Есть даже живой оркестр. Есть вампирические ужимки и истерические выкрики. Много всякого действия и разного рода усилий. Даже несколько не имеющих решения загадок: к чему бы это, например, ремесленники появляются в защитных балахонах и с распылителями в руках? Сняли костюмы — и забыли о них. Беда в том, что ничто ни с чем не складывается, ничто ни с чем не конфликтует, ничто не цепляет и по большому счету даже не веселит. Хотя, честно свидетельствую, второсортным капустным шуткам доброжелательный премьерный зал старался подыгрывать как мог.
В чем же дело? В том ли, что не занят в этом спектакле вахтанговец Максим Суханов, не только самый верный и чуткий мирзоевский актер, но и самый сильный резонатор режиссерских импульсов господина Мирзоева? Вынь актера Суханова из "Двух женщин" в "Ленкоме" или "Сирано" в Вахтанговском, самых, на мой взгляд, сильных мирзоевских работах,— и тоже, наверное, получится невнятица, лишенная энергетического центра. Но вот, кажется, в Театре имени Станиславского режиссер собрался вырастить "второго Суханова" из молодого актера Леры Горина, в психофизике и даже во внешних данных которого есть очевидная перекличка с господином Сухановым. В новом спектакле господин Горин играет Деметрия, и хотя он выгодно выделяется, говорить о замене Суханову пока очень рано.
Или в том дело, что ставил этот спектакль Владимир Мирзоев в должности худрука Театра имени Станиславского? Одно дело ведь блуждать самому по себе, появляясь в том же Вахтанговском, в том же Театре Станиславского или даже в "Ленкоме" и принося туда отвязность, напор и конфликтный дух времени. И совсем другое дело — режиссировать из руководящего кресла, будучи отягощенным ответственностью за труппу, афишу, репертуар etc. То есть работая не детонатором, а стабилизатором, не беспечным нарушителем спокойствия, а просчитывающим на несколько лет вперед стратегом. Говорят, для "Сна в летнюю ночь" Владимир Мирзоев устроил специальный кастинг, открыв двери театра сразу для большой группы молодых актеров. Шаг довольно отчаянный, гораздо более смелый, чем собственно получившееся театральное высказывание. К этому "Сну" не подходит ни одно из определений — он получился не кошмарный и не "золотой", не страшный и не сладкий. Получился "Сон", который так и не приснился.