Одновременно с представлением обновленной постоянной экспозиции ГМИИ представил выставку «Свободное искусство. Итальянский футуризм из коллекции Джанни Маттиоли». Ее основа — живопись итальянских футуристов 1910–1920-х, которую уже показывали в Петербурге, на выставке в Михайловском замке (см. “Ъ” от 28 июля). Двадцать шесть привезенных на Волхонку картин происходят из перворазрядной частной коллекции промышленника и мецената Маттиоли (на фото его внук Джакомо Росси показывает выставку послу Италии в России Джорджо Стараче), который начал собирать футуристов еще в те времена, когда они считались отъявленными фриками — и даже создал для этих работ частный музей (в собственном доме Маттиоли развесил произведения старых мастеров, которые в его кругу по привычке котировались более уверенно). Их отправили в мировое турне перед этапным событием: вскорости коллекция Маттиоли должна войти в состав нового подразделения миланской галереи Брера — «Брера Модерн».
Посол Италии в России Джорджо Стараче (в центре) и владелец коллекции, внук Джанни Маттиоли Джакомо Росси (слева) на выставке
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ
Посол Италии в России Джорджо Стараче (в центре) и владелец коллекции, внук Джанни Маттиоли Джакомо Росси (слева) на выставке
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ
Но в Русском музее итальянских смутьянов показывали бок о бок с их русскими последователями — хотя слово «последователи» тут в смысле художественного уровня выглядело не всегда уместно. В ГМИИ — точнее говоря, в Галерее искусства стран Европы и Америки XIX–XX веков — выставка оказалась в принципиально ином контексте. Картины Умберто Боччони, Карло Карры, Луиджи Руссоло и других художников (включая известных нам совершенно не по футуристическому задору Амедео Модильяни и Джорджо Моранди) экспонируются вместе с современными им западными мастерами из морозовско-щукинского наследия. Благо часть постоянной экспозиции отбыла в Париж, на выставку коллекции Морозовых.
Сопоставление опять сложное — бунтарский импульс ясней ясного, но по общему счету эталонный французский постимпрессионизм или французский же кубизм неминуемо кажется, как ни крути, смелее и решительней. Но удовольствие тут не столько в наблюдении за состязаниями национальных школ, сколько в деталях — в рассматривании раннего Моранди, например, или портрета Фрэнка Хэвиленда кисти Модильяни (1914), совершенно непохожего на хрестоматийные вещи из отечественного модильяниевского канона. Именно это полотно перед началом выставки в ГМИИ несколько дней выставляли в резиденции посла Италии: традиция таких предпоказов, памятная по стольким выставкам старых мастеров в том же ГМИИ, восстанавливается после долгого ковидного перерыва.