Фото: Mark Olich
Фото: Mark Olich
Почти все билеты на XX фестиваль Dance Open, который пройдет в Санкт-Петербурге с 6 по 14 ноября, были проданы в день старта продаж. Да, у одного из самых авторитетных хореографических форумов Европы есть своя публика, и, конечно, программа нынешнего года — must visit для поклонников танца. «И все равно такого ажиотажа еще не было», — констатирует руководитель фестиваля и event-агентства Dance Open, продюсер социокультурных проектов Екатерина Галанова.
Нарушить все правила, которые возможно нарушить
— Люди соскучились по офлайн-мероприятиям?
— И это тоже. В прошлом году, когда мы начали продажи, в связи с эпидемиологической ситуацией заполняемость зала была ограничена до 50%, а потом — перед стартом фестиваля — до 25%. Нам приходилось звонить людям и говорить: «Извините, пожалуйста, вы купили билет, мы вам сейчас вернем деньги». Мы потеряли огромные средства: понятно, что ушли в минус, и помимо этого еще потеряли деньги на эквайринге.
Необходимость сократить количество зрителей стала большим стрессом для меня и моей команды. Я мысленно молилась, чтобы поклонники фестиваля не обиделись и простили нас, несмотря на то, что мы не виноваты в этой ситуации. Слава богу, они все поняли.
— Вы недавно выпустили в своем Instagram пост с такими словами: «Как создавался этот сезон? Если одним словом, то вопреки». Что именно было вопреки?
— Нужно вернуться на два года назад и вспомнить, как тогда выглядели бюджеты на фестивали и масштабные мероприятия. Начался ковид, бюджеты изменились кардинально: только авиабилеты выросли в два-три раза. Мы зависим от евро: гонорары в евро, траки, логистика — все коррелируется с курсом. Появились дополнительные расходы, связанные с ПЦР, вакцинацией, СИЗ и так далее. Помимо этого, люди в принципе стали чуть меньше ходить на культурно-массовые мероприятия. На нас это никак не отражается, нас по-прежнему любят и выделяют. Но общая тенденция такова: зритель начал более строго относиться к тому продукту, на который он идет, гораздо более избирательно. Он вдумчиво принимает решения — у него стало меньше денег и, кроме того, появились желание и привычка минимизировать выходы.
Мы поняли, что нужно внимательно посмотреть на программу, которую собирались привозить. Оставить из нее самое лучшее и стопроцентно необходимое, успешное. Хотелось привезти вещи мощные, но очень непохожие по направлению мысли. Поэтому — Introdans с тремя абсолютно разными хореографами, тремя разными взглядами, тремя несоединимыми философиями. Поэтому — Национальный балет Испании как абсолютно другая сочная праздничная краска, еще одно направление танца. Ну и наш Гала, который теперь объединил в себе не только солистов, но и труппы: будет много больших массовых номеров, много совершенно не похожих друг на друга творцов. Хотелось как можно больше уместить в Гала, чтобы те зрители, которые попадут только на него, получили максимальное понимание, как сейчас выглядит балет и танец вообще. Как никогда хотелось сделать фестиваль наиболее насыщенным, концентрированным на единицу времени.
— На Гала будет минимум три звезды — Мелисса Хэмильтон, Фридман Фогель и Юань Юань Тан…
— Там будет намного больше, чем три звезды,— море звезд! И большие целиковые коллективы — Труппа Антонио Нахарро, Танцевальная труппа Франкфурта-Дрездена и тот же Introdans с другими номерами.
— Почему вы везете Kaash Акрама Хана, постановку 2002 года?
— Kaash — это каноническая вещь: постановке почти 20 лет, и ее видели во многих странах мира — немножко в разных версиях, разных исполнениях. Но, как мне кажется, именно труппа Introdans, как никакая другая, исполняет Kaash очень сильно. В этом балете нет какой-то нарративной истории, но при этом, как часто бывает у Акрама Хана, он гипнотически завладевает зрителем с первых же секунд. Что это за жанр — танец или гипноз с медитацией — определить невозможно. Очевидно одно: это очень сложная история, и множество компонентов в ней — вне профессии, это не совсем танец, а, скорее, энергетическая практика, в которую загружено множество философских, эзотерических кодов.
— Почему в программе появился Promenade, который, в отличие от Kaash, ни разу не привозили в Россию?
— Для меня привозили или не привозили — не очень важно. Конечно, мы это учитываем, но не более. Кстати, Kaash в Санкт-Петербурге еще не показывали, Акрам Хан недавно перенес постановку в Театр Станиславского.
Что касается Promenade, то есть в Америке такая труппа — Театр танца Элвина Эйли. Совершенно потрясающий коллектив, необычный, самобытный, ни на что не похожий, тоже очень энергетически наполненный, с абсолютно своим культурным кодом. И вот если Акрам Хан — скорее, восточная философия, то здесь африканские корни: другое мировоззрение, взгляд на мир — другая планета. Эту труппу возглавляет Роберт Баттл, прекрасный хореограф и продолжатель традиций мистера Эйли. Но ставит Баттл не только для нее. Например, с Introdans хореографа связывает многолетнее партнерство. Что из этого получается, увидим в Promenade.
И третья философия — это Александр Экман, наш европейский хулиган, и его ироничная, саркастичная хореография с огромным количеством метафор, передразниваний, постмодернистских высказываний. Это гениальный хореограф. Все его работы пользуются огромным успехом. Они абсолютно радикальные, даже скандальные. Он нарушает все правила, которые возможно нарушить. И это уже европейский взгляд на мир. В программе Introdans сочетаются все три взгляда.
«Я всегда руководствуюсь интуицией»
— Кроме того, что это XX сезон, еще и 20 лет исполнилось компании Dance Open. Как она начиналась? Помните ли вы первый день рождения?
— Нет, я не помню ее первый день рождения. Мы не зацикливаемся на успехе. Вот если что-то не получилось, будем очень сильно переживать, даже из-за мелочи. А если успех, мы, конечно, радуемся, но не надуваем щеки.
Начиналось все очень просто. Не было стратегических разработок, начали — и начали, было интересно. Постепенно компания разрасталась, в нее приходили новые креативные люди, основные качества которых, помимо креатива,— внимательность, порядочность и надежность. Мне кажется, если не фокусироваться только на успехе, будь то слава или деньги, то климат в компании как раз и будет правильным. Когда ты хочешь сделать качественный продукт, который понравится зрителю, то все получается. Как только хочешь победить своего личного Карабаса-Барабаса или дотянуться до луны, это сразу становится проблемой.
— Вы часто в работе руководствуетесь интуицией?
— Я всегда следую интуиции и считаю, что это вовсе не мешает (если не сказать — помогает) мне быть человеком абсолютной логики. Все, что нужно сделать, чтобы процесс был успешен, я знаю и просчитываю сильно заранее. Но, как известно, жизнь вмешивается в любые самые четкие и идеальные схемы, и возникают ситуации, когда польза или вред неочевидны и надо решить, какого цвета проводок выбрать. Вот тогда я прибегаю к интуиции: требуется время, чтобы голова выдала ответ на вопрос, причем бывает, что ответ этот идет вразрез и сложным решениям, и всякой привычной логике. Но он единственно правильный. И, кстати, так бывает не только в работе.
— Много ли сотрудников начинали с вами 20 лет назад?
— Много. И тех, кто со мной 10 лет, тоже много. Я в режиме нон-стоп ищу хороших, умных, креативных людей в команду. Очень горжусь теми, кто работает в Dance Open, это неслучайные люди. Ко мне, естественно, доходит не весь поток резюме, до этого он проходит довольно тщательный отбор и отсев. Ведь в отличие от многих других компаний, которые просто прокатывают продукт, мы его создаем. Довольно часто пишем специальную музыку, иногда — ноты по уже готовой мелодии, например, когда не устраивает аранжировка. Если нужно, записываем фонограмму. Снимаем видеоконтент под конкретную песню. Ставим балетные номера под тот или иной музыкальный фрагмент. Придумываем целые спектакли.
Когда я сажусь интервьюировать, понимаю, что работать здесь сможет один из 50 кандидатов. Серьезно думаю — не пойти ли мне преподавать где-нибудь?..
— Недавно попалось объявление event-компании — в штат ищут тренера по CS:Go. Это новый подход к ведению бизнеса?
— Не знаю. Наши сотрудники не играют в компьютерные игры — они и в кафе на обед не всегда успевают. Мы понимаем и уровень профессионализма, и уровень трудолюбия друг друга. У нас безумная нагрузка.
— Вы каждый день работаете по 14 часов, или бывает и поменьше?
— Бывает и поменьше. А бывает и побольше. Что касается корпоративного духа и способов его поддерживать: мы собираемся на совещания раз в три-четыре дня и обычно минут 10 не можем начать — стоит хохот. Внешне я, конечно, пытаюсь сердиться, но не злюсь, понимаю и чувствую, что людям, которые здесь работают, друг с другом хорошо. И это главное.
Самая кровавая история за 20 лет
— За эти 20 лет работы много было забавных, тяжелых, экстремальных историй?
— Много. Но я перебираю их в голове и понимаю, что почти все они касаются наших дорогих клиентов. Были случаи, когда артисты в район студии десантировались на парашюте. Но мы, что называется, храним тайну исповеди.
Если говорить про концерты «Классика на Дворцовой», в 2019 году было штормовое предупреждение с ливневым дождем. Несмотря на то, что сцену всегда закрывает крыша,— мы давно работаем в Санкт-Петербурге и в курсе, что может пойти дождик,— на этот раз бороться со стихией было просто невозможно: ветер превратил ливень в буквально параллельные потоки хлещущей на сцену воды. Нам пришлось снять крайние пульты в оркестре, потому что они были мокрые, мы оставили только центральную часть. А в передней части, где танцевали пять балетных коллективов, появлялись лужи. И мы вынуждены были каждый второй номер выпускать на сцену уборщиков, которые сгоняли воду, — у них на это было 30 секунд.
Несмотря на то, что воду сгоняли, сцена все равно была влажная, насухо ее уже было не вытереть. И все трудные движения, которые, на секундочку, два месяца ставились разными хореографами, стали невозможны: прыгать на мокрой поверхности — самоубийство, ты почти гарантированно упадешь. Но артистов нельзя просто собрать и сказать: «Везде, где прыгали, не прыгаем!» Им нужно объяснить, что они делают вместо этого. Например, сказать: «Вместо вот этого прыжка или вращения просто встаем сначала на левую, потом на правую ногу». Начали концерт. Пока идет один номер, ко мне на пульт прибегает хореограф, мы решаем, что заменяем, он убегает им показывать. Следом прибегает другой хореограф. Весь концерт мы работали в режиме замены сложных технических движений и целых танцевальных номеров более простыми.
А в это время за кулисами был абсолютный ад: ветром срывало крыши, палатки, ребята пытались вернуть это все на место. Более страшного проекта с эмоциональной точки зрения у меня не было. В шторм и проливной дождь мы провели огромный концерт с живым звуком с участием 600 человек. Кроме того, что было очень сложно, конечно, не обошлось и без смешных моментов. Я сижу в наушниках (мы же одновременно с живым концертом пишем все для последующей телетрансляции) и слышу очень странный звук: зрителям он не мешает, а в записи монотонные глухие щелчки. Такое ощущение, что кто-то чем-то щелкает за кулисами довольно громко, так, что долетает до микрофонов. Все оббежали. Оказалось, что ветром сорвало довольно большую конструкцию и рабочий мебельным степлером возвращает ее обратно. Номер, конечно, пришлось из концерта вырезать — он пошел в брак, но на память остался: мы назвали его «Ария степлера и оркестра».
Так или иначе, когда концерт закончился, народ рыдал — это была самая кровавая история за 20 лет. Со стихией очень сложно справиться, даже работая профессиональной командой.
«У нас все разбираются в танце, футболе и политике»
— Юань Юань Тан 45 лет. Это мировая тенденция — танец становится старше?
— Юань совершенно потрясающая, одна из моих любимых танцовщиц. Она работает в Сан-Франциско. Кстати, Люсия Лакарра, которая приезжала в прошлом году, примерно такого же возраста. Нет никакой особой тенденции. Просто если человек безумно физически способен, если ему позволяют возможности тела, он может танцевать — Сильви Гиллем танцевала, будучи старше. Чем способнее человек на старте, тем длиннее может быть его балетный путь. Юань Тан еще танцевать и танцевать, она в прекрасной форме.
— На сайте Dance Open есть раздел «Правила современного дресс-кода». С этим есть проблемы?
— Я — за красоту. Мне кажется очень важной любая составляющая действа, я голосую за то, чтобы на мероприятия Dance Open наши зрители приходили нарядными. Чтобы это был действительно праздник, который начинается не с вешалки, но с одежды. И чтобы поход в музыкальный театр был нерядовым вечером, чтобы мы немножко приподнимались над обыденностью, джинсами, сапогами. Было бы здорово приходить в театр в бархате и пусть ненастоящих, но бриллиантах.
— Иностранные танцовщики часто говорят о том, что российские зрители почти поголовно разбираются в танце…
— У нас все разбираются в танце, футболе и политике. А теперь еще и в медицине. Если серьезно, мне нравится, что петербургский зритель точно интересуется тем, что он идет смотреть, каждый что-то погуглит. Наш сайт имеет совершенно дикий успех, у него огромное количество посещений: люди читают тексты о хореографах, постановках, вдумчиво подходят к выбору спектакля. Мы потратили очень много времени на то, чтобы максимально доходчиво расшифровать, что показываем и кому это будет интересно. Например, когда мы привозили «Алису» Бигонцетти, я волновалась, что это не всем понравится. Для меня Бигонцетти — один из любимых хореографов, при этом «Алиса» — странный спектакль: и книжка не для всех, а спектакль в еще большей степени не для всех. Задача была — найти такого зрителя, чья эстетика совпадает с эстетикой спектакля. Мы всегда очень много сил в это вкладываем.
— Каким вы видите Dance Open через 10 и 20 лет?
— Любая жизнь успешного фестиваля — это жизнь долгая. Есть пример Зальцбургского фестиваля, которому недавно исполнилось 100 лет. Пример Эдинбургского фестиваля, которому 80 лет. Есть относительно молодой (ему без малого 30), но совершенно потрясающий фестиваль в Вербье. Я могу долго перечислять, но эти основные, на которые мы равняемся. У нас есть совершенно конкретные планы на 2022 год, на 2023-й и некоторые — на 2024-й. Как дальше сложится жизнь, мы не знаем, но так или иначе, Dance Open хорошо известен и в России, и за рубежом, его очень уважают — не только зрители, но и (что для нас очень важно) хореографы и артисты балета. Для нас это пятерка в дневнике, большая радость и гордость. Значит, стратегия выбрана правильно, мы будем двигаться дальше.