цена вопроса
Захват заложников в Беслане живо напомнил события, случившиеся без малого два года назад в Москве. Однако вчерашние события в Северной Осетии могут иметь куда более серьезные последствия, чем захват чеченскими боевиками театрального центра на Дубровке в октябре 2002-го.
На первый взгляд то, что случилось вчера в Беслане, очень похоже на события почти двухлетней давности в Москве, когда боевики во главе с Мовсаром Бараевым захватили театральный центр на Дубровке. Десятки вооруженных до зубов бандитов, с легкостью проникшие в центр города. Сотни заложников, среди которых много детей. Заминированное здание и шахидки с набитыми взрывчаткой поясами. Требования о прекращении войны в Чечне и выводе федеральных войск. Сходство обнаруживается даже в том, что в октябре 2002-го Мовсар Бараев приглашал в театральный центр главу администрации Чечни Ахмата Кадырова, в обмен на которого боевики обещали отпустить 50 заложников, а вчера террористы потребовали встречи с президентами Ингушетии и Северной Осетии Муратом Зязиковым и Александром Дзасоховым. Вряд ли приходится сомневаться и в том, что реакция властей на эти требования будет такой же, как и два года назад: войска из Чечни не уйдут, а президенты Зязиков и Дзасохов, к которым, как в свое время и к господину Кадырову, у боевиков давние счеты, в логово террористов не явятся.
И тем не менее между двумя этими терактами есть принципиальные отличия. Во-первых, в 2002 году лидеры боевиков еще надеялись на то, что громкий теракт может вынудить Кремль кардинально изменить свою чеченскую политику и, как это было после рейда Шамиля Басаева на Буденновск в июне 1995-го или захвата боевиками Грозного в августе 1996-го, пойти на переговоры с сепаратистами. Не случайно незадолго до захвата "Норд-Оста" президент Ичкерии Аслан Масхадов в своем видеообращении пообещал провести "уникальную операцию, которая перевернет всю чеченскую войну". Однако с тех пор в России случилось немало громких терактов, и ни один из них не заставил федеральные власти пересмотреть свой подход к решению "чеченского вопроса".
Во-вторых, в отличие от операции в "Норд-Осте", которая была масштабной, но единичной акцией, вчерашний захват заложников в Беслане стал частью целой серии терактов. Она фактически началась с атаки боевиков на Ингушетию в ночь на 22 июня, в ходе которой погибли около 90 человек, а продолжилась в августе атакой боевиками Грозного, терактом на Каширском шоссе в Москве, взрывом двух самолетов и самоподрывом смертницы у столичной станции метро "Рижская". А это наводит на мысль, что организаторы террористической атаки рассчитывали не столько на политический, сколько на психологический эффект: мирные россияне должны были понять, что "длинные руки" чеченских террористов достанут их везде — в автобусе, в метро, в самолете или просто на оживленной столичной площади. Однако и этот расчет по большому счету не оправдался: как показывает практика, российские граждане склонны надеяться на авось и не меняют своих планов в зависимости от внешних условий — будь то землетрясение в Турции, автокатастрофа в Египте или взрыв рейсового самолета над Ростовской областью.
Наконец, в-третьих, вчерашний теракт имеет ярко выраженный национальный подтекст. Осенью 1992 года в Пригородном районе Северной Осетии произошел кровавый конфликт между осетинами и ингушами, в результате которого тысячи ингушских семей, проживавших прежде в Северной Осетии, были вынуждены бежать в Ингушетию. На этом фоне захват ингушскими боевиками осетинских школьников приобретает особый смысл, поскольку он способен спровоцировать новое обострение в зоне осетино-ингушского конфликта. Не исключено, что именно это и было главной целью боевиков — ведь если осетины снова возьмутся за оружие, чтобы отомстить ингушам, это не только неизбежно отвлечет внимание федерального центра от Чечни и позволит сепаратистам почувствовать себя свободнее, но и спровоцирует новый конфликт на Северном Кавказе.
Впрочем, все эти ухищрения вряд ли приведут к реальному перелому в ситуации в Чечне. Очевидно, что Владимир Путин, пришедший к власти на волне борьбы с "чеченским экстремизмом", никогда не согласится на переговоры с сепаратистами. Да и силовики, на поддержку которых опирается российский президент, наверняка не допустят повторения "позора Хасавюрта" (Хасавюртовские соглашения о мире с Чечней были подписаны как раз 31 августа 1996 года), когда все достижения военной операции в Чечне были сведены на нет из-за отдельных успехов террористов. А российский обыватель, он же избиратель, им и так все простит.
ДМИТРИЙ Ъ-КАМЫШЕВ