Банкротство чревато для арбитражного управляющего и бенефициара серьезными рисками, но до недавнего времени они ограничивались убытками и субсидиарной ответственностью. Арбитражный управляющий Игорь Илларионов — о том, почему июльские поправки, внесенные в уголовные статьи о криминальных банкротствах, сыграют на руку кредиторам и следствию.
Фото: Игорь Харсеев, Коммерсантъ / купить фото
Фото: Игорь Харсеев, Коммерсантъ / купить фото
Статьи есть — эффекта нет
Основные драйверы банкротства — арбитражные управляющие — фактически выпадали из состава лиц, которым вообще можно было предъявить обвинения, ведь они подключаются к процедуре банкротства только после ее старта. В их интересах работало и золотое правило следствия, которое гласит: «Лучше иметь хорошего свидетеля, чем слабого обвиняемого». Риск привлечения управляющих к уголовной ответственности по банкротным статьям был невысок, и правоохранительные органы с успехом пользовались другими, более понятными для них «резиновыми» составами, например возбуждали дела за кражу, растрату или злоупотребление полномочиями.
По специальным уголовным составам о несостоятельности невозможно было привлечь и реальных бенефициаров, приведших фирму к банкротству. Обычно происходило так: перед вынесением судебного акта о признании должника банкротом конечные бенефициары, реальные руководители или КДЛ назначали вместо себя «номиналов» — последние в случае проблем и несли ответственность.
С одной стороны, этот подход защищал добросовестных управляющих и собственников, с другой — развязывал руки мошенникам. Единственным вариантом привлечь к ответственности арбитражного управляющего и КДЛ было объединение их в группу лиц в рамках ст. 35 УК РФ. Результатом явилось отсутствие реальной практики применения банкротных статей УК.
Новые поправки: не совершат революции, но развяжут руки следствию
1 июля нынешнего года президент РФ подписал закон №241-ФЗ, ужесточающий ответственность за неправомерные действия при банкротстве и преднамеренное банкротство. Поправки предусматривают, что фигурантами уголовных дел смогут выступать не только единоличные исполнительные органы фирм-банкротов, но и конечные бенефициары должника. Кроме того, арбитражные управляющие и руководители ликвидационной комиссии теперь квалифицируются как отдельные лица в уголовном деле. А список уголовно наказуемых деяний пополнился новым — неправомерным удовлетворением имущественных требований отдельных кредиторов за счет имущества должника.
Поскольку ч. 4 и ч. 5 ст. 195 УК РФ относятся к преступлениям средней тяжести, фигуранты при избрании меры пресечения рискуют оказаться в СИЗО. А срок давности привлечения к уголовной ответственности теперь составляет шесть лет с момента совершения преступления. Это прорыв: раньше на привлечение к ответственности отводилось два года, и этот срок полностью истекал за время доказывания недобросовестности действий в арбитражных судах.
Поправки развязывают руки следствию и позволяют эффективнее устанавливать субъектный состав предполагаемых фигурантов, собирая общую картину дела из косвенных доказательств и признательных показаний номиналов.
Правда, если обвинение будет располагать лишь словами номинала, подкрепленными, к примеру, данными мобильного оператора о наличии телефонных соединений, такие показания наверняка разлетятся в пух и прах в ходе очной ставки (в случае если следователь решит ее провести). Тем не менее сама возможность уголовного преследования подтолкнет бенефициаров и КДЛ к превентивному возмещению нанесенного ущерба. А компенсация убытков — главная цель работы правоохранителей по делам такой категории.
Поправки не совершат революции в правоприменительной практике по статьям о криминальных банкротствах, но сыграют на руку кредиторам — очевидно, что в рамках банкротных процедур КДЛ и арбитражные управляющие будут гораздо усерднее, чем сейчас, принимать меры по возмещению ущерба. Хочется верить, что следствие получило рычаг давления на конечных бенефициаров, но как именно он будет работать — покажет время.