Работа Урса Фишера «Большая глина №4», поставленная Фондом V-A-C на Болотной набережной, вызвала повышенный до истеричности интерес москвичей. Объяснить такую реакцию трудно.
«Большая глина»
Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ / купить фото
«Большая глина»
Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ / купить фото
Некоммерческий Фонд современного искусства V-A-C был основан девять лет назад предпринимателем Леонидом Михельсоном и Терезой Иароччи Мавикой, ставшей генеральным директором фонда. Со дня основания эта институция успешно и плодотворно участвовала в российской и международной художественной жизни: фонд устраивал выставки на разных площадках, в том числе и на собственной в Венеции, организовывал встречи с кураторами крупнейших международных выставок, знакомил их с российскими художниками, выпускал книги. В общем, это серьезная и уважаемая организация, а ее руководителю Терезе Мавике можно было бы присвоить звание заслуженного деятеля современного искусства России, если бы такое существовало. Она итальянка, но больше 30 лет живет в Москве и последние 18 лет активно работает как эксперт и куратор в современном искусстве.
Украшение реставрации
Этой осенью Фонд V-A-C открывает свое здание в Москве. Давно не функционирующую по назначению электростанцию на Болотной набережной преобразил в элегантное место для культурного центра живой классик архитекторы Ренцо Пьяно. Поставить в преддверии открытия перед отреставрированной и свежевыкрашенной ГЭС-2 произведение известного современного художника — скульптуру или объект — практика популярная и разумная. Так к новому месту заранее привлекается общественное внимание.
В общем, решение поставить «Большую глину №4» Фишера было осознанно принято компетентным руководителем солидного фонда, прекрасно знающего ситуацию в современном искусстве и отношение к нему московской публики. С профессиональной точки зрения Тереза Мавика действовала тактически точно. И для премьерного публичного показа выбрала очень известного и влиятельного куратора.
Франческо Бонами — в настоящее время художественный директор Фонда Сандретто Ре Ребауденго в Турине, автор пяти книг о современном искусстве и его восприятии («Я тоже так могу! Почему современное искусство — это искусство» переведена на русский язык). В 2002 году он курировал крупнейшую биеннале современного искусства Manifesta, на следующий год — Венецианскую арт-биеннале. Сделал десятки выставок в крупнейших галереях и музеях мира.
Мастер саморазрушения
«Похищение сабинянок»
Фото: Getty Images
«Похищение сабинянок»
Фото: Getty Images
Бонами для ГЭС-2 выбрал очень известного, можно сказать, маститого художника.
Урс Фишер — изобретатель и выдумщик, в молодые годы охотно шокировал публику и арт-критиков, делая действительно странные произведения: то подвешивал на своей выставке гниющие фрукты-овощи, то вырывал в зале галереи огромную яму. Прославился он действительно впечатляющими и вполне фигуративными скульптурами из воска, которые сгорали, красиво оплывая, на протяжении выставки. Восковая копия в натуральную величину скульптуры Джованни да Болонья «Похищение сабинянок» (1583) сгорала вместе с тающей фигурой-свечкой солидного господина (искусствоведа?), созерцающего ее.
Эти эффектные саморазрушающиеся произведения можно было трактовать как угодно: считать их аттракционом, насмешкой над метафорой «вечное искусство», своеобразным воплощением традиционной для искусства темы vanitas.
Сам художник, в отличие от многих коллег по современному искусству, трактовкой своих работ не заморачивался, он просто делал и делает что хочет, не стараясь ни угодить, ни шокировать. Он уже признан, почти классик, живет в Нью-Йорке, выставляется по всему миру. Сейчас раскрашивает фотографии, но и скульптуру не забывает.
Соседка Давида
«Большая глина» — спокойная и солидная работа. Художник взял в руку кусок глины и смял его — первый жест при создание будущего творения. На глине остались отпечатки его пальцев. Остальное дело техники: по увеличенной в 50 раз 3D-модели была отлита из алюминия статуя 12-метровой высоты. Она получилась приятного серого цвета, ее силуэт менялся при обходе, напоминая то скалистый утес, то странное чудовище, то, чем в сущности и была скульптура,— бесформенный кусок глины. Как всякая природная форма «Большая глина №4» могла вызывать различные ассоциации и по-разному смотреться в разных местах.
Впервые ее поставили в Нью-Йорке на Манхэттене шесть лет назад. Там на фоне четкой геометрии небоскребов она смотрелась некой абстрактной формой — чисто декоративно. На площади Синьории во Флоренции, где «Большая глина» возвышалась четыре месяца рядом с копией Давида Микеланджело, скульптуру Фишера можно было бы трактовать, например, как знак смирения современного мастера перед гением прошлого. Кому-то в этих городах она могла не нравиться, бывает, Давид тоже не всем приятен своими обнаженными членами, но скандала не вызвала.
Не думаю, что Тереза Мавика или Франческо Бонами рассчитывали на скандал, ставя творение Фишера в центре Москвы. «Большая глина №4» идеально смотрелась на фоне серого здания ГЭС-2 и московского неба, отражаясь в мутной воде Водоотводного канала. Ее было видно с окружающих мостов и в перспективе переулков, выходящих на Большую Якиманку. Респектабельное произведение маститого художника, поставленное перед зданием уважаемого фонда во главе с амбициозным и компетентным руководителем при посредничестве известного куратора — какой тут может быть скандал? К тому же агрессия у нас опасна, она может спровоцировать выступления радикально настроенных групп граждан, всегда готовых оскорбиться в патриотических, религиозных и эстетических чувствах. И Мавике это, безусловно, известно.
Пойти посмотреть
Хайп начался в соцсетях — известном месте канализации агрессии, затем его подхватили многочисленные издания, всегда ориентирующиеся на животрепещущие темы. Но издания не только цитировали возмущенных граждан, увидевших в скульптуре Фишера гигантскую кучу фекалий, но и приводили мнения профессиональных зрителей — арт-критиков. Многим из них работа Фишера нравилась, хотя и не безусловно,— для выставленной в публичном месте многим она показалась излишне сложной для восприятия. Продержавшись с неделю, буря в соцсетях затихла, но и эта буря, и статьи в прессе побудили многих горожан пойти и посмотреть, что же возвышается на Болотной набережной. Увидевшие «Большую глину» в натуре, а не на неудачных фотографиях, легко предположить, изменили о ней мнение, потому что она действительно интересная и, в общем, красивая.
К тому же, хотя москвичи и не привыкли видеть не то что современную, а просто модернистскую, нефигуративную, скульптуру в своем городе, многие ходят в музеи, на выставки, смотрят визуально экспериментальное кино. Современное искусство — часть современной культуры.
Правда, жаркая дискуссия выявила массу предубеждений к этому искусству и к профессионально связанным с ним людьми. Почему-то многие считают современное искусство обязательно провокативным, хотя оно уже давно социально ориентированное, озабоченное насущными общественными проблемами: эмиграцией, экологией, равноправием женщин и т. п. А арт-критики вовсе не обзывают непонимающих невежами, а стараются наладить коммуникацию между художниками и публикой.
Разумеется, есть люди, никакого нетрадиционного искусства не принимающие, и это их право: во времена политкорректности о вкусах не спорят. Но искусство развивается по своим законам, художники делают что хотят — или в угоду публике, или не замечая ее. Музеи и галереи работают для публики, но не только же для консервативной.
Скандал вокруг «Большой глины №4» угас задолго до того, как статую Фишера уберут с набережной. Что закономерно — все же она вполне достойное, хотя и спорное произведение искусства нашего времени.