Европейский «зеленый» курс — это попытка не только замедлить глобальное изменение климата, но и уменьшить зависимость региона от российского угля. Несмотря на колебания его потребления в ЕС, угольная генерация сохраняет огромную значимость для экономики страны и благополучия населения. В свете экологической повестки российская промышленность пытается совершенствовать «чистые» технологии использования и переработки угля, одновременно соблюдая жесткие требования закона. Управляющий партнер адвокатского бюро «Казаков и партнеры» Дмитрий Казаков считает, что экологический комплаенс поможет бизнесу удержаться между двух огней.
Управляющий партнер адвокатского бюро «Казаков и партнеры» Дмитрий Казаков
Фото: Предоставлено "Казаков и партнеры"
Управляющий партнер адвокатского бюро «Казаков и партнеры» Дмитрий Казаков
Фото: Предоставлено "Казаков и партнеры"
В 2019 году Европейская комиссия представила миру Европейскую зеленую сделку (European Green Deal — EGD), призванную сократить углеродный след и к 2050 году сделать регион климатически нейтральным.
Меры, указанные в этом комплексе соглашений, в первую очередь касаются угольной продукции, ведь ее потребление — один из главных факторов, губительно влияющих на окружающую среду. ЕС планирует отказаться от угля и газа путем увеличения доли энергии, получаемой из возобновляемых источников (ВИЭ). Несмотря на то что EGD не имеет прямого влияния на другие страны, Евросоюз задает своего рода тренд, в том числе с помощью дополнительных налогов на поставляемое в него «грязное» сырье— и тем самым определяет политику в области углеродной нейтральности и в других государствах.
Однако в августе нынешнего года ситуация резко изменилась. На фоне низких запасов и холодной зимы в Европе вдвое подорожал газ, вырос спрос на электроэнергию, да и последствия пандемии COVID-19 давали о себе знать — и цена на уголь обновила исторические максимумы. Реакцию можно было проследить на фондовом рынке — в частности, с августа по сентябрь акции угольного ПАО «Мечел» выросли почти на 95%.
Неожиданная востребованность угля поставила под вопрос успех «энергетического перехода» и продемонстрировала неготовность некоторых стран к возникшим трудностям. В частности, в Великобритании из-за рекордных цен на газ и снижения «ветряного» электричества запустили законсервированную угольную теплоэлектростанцию West Burton A. Общее потребление угля в Европе поднялось до 15% — виной тому, как говорилось выше, истощение газовых хранилищ после зимних холодов и отсутствие развитой накопительной и распределительной инфраструктуры. Резонно предположить, что полный отказ Евросоюза от угля и тем более газа в обозримой перспективе вряд ли состоится, а реализация сделки EGD время от времени будет демонстрировать свои самые уязвимые места.
«Зеленый» курс ЕС выйдет России боком
Тем не менее возможное мировое снижение потребления угля по соображениям экологии и климата обозначено одной из основных проблем в секторе российской энергетики — об этом говорится в распоряжении правительства РФ от 13 июня 2020 года №1582-р «Об утверждении Программы развития угольной промышленности России на период до 2035 года». Как указано в документе, с 2011 по 2018 год доля убыточных предприятий в общем объеме российской угледобычи выросла с 3,5% до 8,2%. Это связано с нестабильностью конъюнктуры мировых угольных рынков.
Зеленый курс полностью отвечает геополитическим интересам Евросоюза: амбиции ЕС выходят за рамки образцовой борьбы с изменениями мирового климата и направлены в том числе на снижение зависимости региона от ресурсов и влияния основных импортеров ископаемого топлива, включая Россию.
Европа последовательно стремится к реализации целей, обозначенных в EGD, в частности активно преобразует правовую и экономическую сферу. Так, в марте прошлого года Еврокомиссия предложила включить в обязательное законодательство задачу обеспечить к 2050 году климатическую нейтральность, и уже в июне в силу вступил Европейский климатический закон, целью которого является сокращение выбросов к 2030 году по крайней мере вполовину от уровня начала 1990-х. Изначально Европарламент настаивал и на более высоких показателях.
14 июля Еврокомиссия представила пакет законов в области климата и энергетики Fit for 55, который подкрепляет амбициозные цели EGD. В первую очередь он предполагает активное использование ВИЭ и чистых технологий, затрагивает регулирование транспортной отрасли и систему торговли квотами. Поскольку реализация Европейского климатического закона требует колоссальных денежных вливаний, пакет мер предусматривает создание климатического фонда, который в период с 2025 по 2032 год должен выделить государствам-участникам финансирование в размере €72,3 млрд. А уже сейчас Инновационный фонд Евросоюза намерен проспонсировать 32 малых инновационных проекта по развитию низкоуглеродных технологий. Однако объем средств, необходимых для превращения Евросоюза к 2050 году в зеленый континент, составляет триллионы евро, что неизбежно приведет к увеличению налоговой нагрузки.
Чистый уголь полезен для инвестиций
Угольный сектор играет для российской экономики одну из ключевых ролей: для городов с населением от 1,5 млн человек угольные предприятия являются градообразующими, в самой отрасли занято более 157 тыс. человек, и эта цифра растет с каждым годом. Невзирая на внешние факторы, которые привели к обрушению цен, за последнее десятилетие объем добычи российского угля вырос более чем в 1,3 раза (не считая прошлогодних показателей, обусловленных пандемией).
По данным Минэнерго, в прошлом году в связи с объективным падением спроса в Европе экспорт угля снизился в западном направлении до 97,6 млн т и, наоборот, вырос на 1,5% и достиг 113,4 млн т в восточном направлении. При этом на начало 2021 года по отношению к началу прошлого года угледобыча увеличилась на 7,5%, а экспорт — на 14,5%.
В последние годы Россия логично сдвинула поставки угля с атлантического направления в страны Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР), Африки и Ближнего Востока, при этом столкнувшись с ограниченной пропускной способностью БАМа и Транссиба. Однако при развитии инфраструктуры Восточного полигона железных дорог эта проблема будет устранена.
В свете экологической повестки России следует совершенствовать чистые технологии использования и переработки угля, а значит, необходимо повысить их инвестиционную привлекательность. За последние десять лет вложения в отрасль росли, однако прогрессивные технологические схемы и цифровая трансформация угольных комплексов — область дорогостоящая. Проекты, обеспечивающие развитие угольной энергетики на базе «чистых» технологий, пока не внедряются в стране в промышленном масштабе. Увеличить объем инвестиций возможно через различные формы государственной поддержки, которые учитывали бы долгую окупаемость, в том числе через субсидирование части процентных ставок по кредитам, рефинансирование долговых обязательств и другие меры, прописанные в распоряжении правительства РФ №1582-р. Возможно, развитие технологий выявит дополнительные свойства угля, расширяющие сферу его использования и потребительскую ценность.
Регулирование набирает обороты
Пока потребление угля в европейском регионе снижается, растущий рынок стран АТР, Ближнего Востока и Африки в перспективе будет показывать спрос, который позволит России наращивать его поставки. В то же время важно выработать меры в области тарифного регулирования его транспортировки: поскольку проблема со льготами на перевозку угля еще не решена, а для РЖД дальние перевозки убыточны, эти меры должны учитывать баланс интересов участников рынка без ущерба для конкуренции.
Необходимо и совершенствование законодательства в разных областях права. Сегодня Россия внедряет ключевые механизмы регулирования НВОС, предусмотренные новыми положениями закона «Об охране окружающей среды». В рамках его реализации вице-премьер РФ Виктория Абрамченко утвердила в начале года «дорожную карту» по сокращению вредного влияния угледобычи на экологию на основе наилучших доступных технологий. Согласно этому документу, 2021 год ознаменуется полным аудитом угледобывающей промышленности и по итогам его детального анализа будет сформирован перечень законодательных изменений. Кроме того, эксплуатация наиболее опасных объектов будет осуществляться на основе комплексных экологических разрешений: до 31 декабря 2022 года Росприроднадзор выдаст их предприятиям, которые относятся к I категории объектов, негативно влияющих на окружающую среду. Остальные угледобывающие компании получат такие разрешения до конца 2024 года.
В дополнительном регулировании нуждается и банкротство собственников предприятий с опасными производствами с целью исполнения ими требований по ликвидации и консервации таких объектов.
В начале года Минприроды внесло в правительство законопроект о ликвидационных фондах для вредных производств: он регулирует ответственность владельцев наиболее опасных предприятий и объектов I–II классов опасности. Документ называется «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части обеспечения исполнения собственниками объектов промышленной инфраструктуры обязанности по ликвидации причиненного вреда окружающей среде» и может ограничить выплату дивидендов тем компаниям, которые причиняют вред окружающей среде и не ликвидируют этот ущерб. Проект закона также содержит положение об «окрашивании» экологических платежей — целевом расходовании средств, поступающих в бюджет от штрафов или исков о возмещении вреда природе, на восстановление экологии.
К концу года также вступит в силу федеральный закон «Об ограничении выбросов парниковых газов», определяющий критерии объемов выбросов и их дальнейшее регулирование. Предполагается, что за непредоставление или нарушение порядка подачи отчетности по выбросам бизнес будут наказывать административными штрафами.
Запрос на комплаенс
Очевидно, что законодательные изменения приведут к росту числа судебных споров, и бизнесу следует тщательно подойти к анализу возможных рисков.
Предприятия, в особенности крупные представители энергетического сектора, часто сталкиваются с ситуациями, когда административный орган фактически вменяет им «природоохранное» правонарушение, либо используя недопустимые доказательства (не соответствующие закону протоколы, акты осмотров и т. д.), либо вообще без них.
По-прежнему актуальны положения Пленума Верховного суда РФ от 30 ноября 2017 года №49 «О некоторых вопросах применения законодательства о возмещении вреда, причиненного окружающей среде»: документ говорит, что за каждый факт превышения установленных нормативов допустимого воздействия на окружающую среду предприятие может получить требование о его возмещении — даже если доказательств, что вред причинен, нет.
Предусмотреть подобные риски позволяет так называемый экологический аудит, или комплаенс, совершенно оправданно набирающий популярность. Это новый тренд для бизнеса, суть которого состоит в работе на опережение: он помогает верно распределить ответственность между органами управления, отслеживать изменения природоохранного законодательства и анализировать внутренние процессы, а в итоге — предвосхищать и устранять нарушения до того, как на них обратит внимание Росприроднадзор.
Экологический аудит — понятие не только абстрактное, но и предметное: «дорожные карты» редко обходятся без него при проектировании и строительстве конкретных промышленных объектов.
Обширная законодательная база в сфере экологии и охраны окружающей среды, которая сегодня существует в России, несовершенна: к природопользователям предъявляется большое количество требований, и исполнить их в полном объеме довольно трудно. Даже крупным предприятиям, имеющим штатных экологов, нужно время, чтобы адаптироваться к новому режиму. Поэтому бизнесу следует помнить, что создание системы управления экологическими рисками убережет его от санкций.