Французская певица Имани (настоящее имя — Надя Младжао) выпустила альбом «Voodoo Cello» с песнями Imagine Dragons, Элтона Джона, Эда Ширана, t.A.T.u. и других музыкантов, переработанными для голоса и виолончелей. Борис Барабанов побеседовал с Имани о том, как решение поработать с академическими инструменталистами родилось у исполнительницы шлягеров «You Will Never Know» и «Don’t Be So Shy».
Фото: AFP
Фото: AFP
— На протяжении последних пяти лет вы не выпускали новую музыку. Что происходило в этот период?
— Я гастролировала в поддержку альбома «The Wrong Kind of War», и за три года гастролей не осталось, кажется, ни одного места, где я бы не побывала. А потом я взяла паузу, и у меня родился второй ребенок. А дети — это большая работа.
— Как появилась идея записать альбом только со струнными инструментами и голосом?
— Мы работали над этим диском с 2013 года — долгий срок. Сначала я поделилась этой мыслью — альбом в сопровождении струнного ансамбля — с виолончелистом своего концертного состава. Он порекомендовал мне пойти и послушать побольше классической музыки, и я стала чувствовать себя все более уверенной. Я бы даже сказала, что я повзрослела и наконец-то была способна оценить всю красоту камерной инструментальной музыки.
К счастью, я не относилась к идее альбома с классическими музыкантами слишком серьезно, иначе мне бы так и не хватило мужества его записать.
Мне было просто интересно, и я стала думать о записи с виолончельным октетом, потому что виолончели же обычно не играют аккордами, они играют мелодию, а октет может дать гармонический охват. Два виолончелиста, с которыми я ездила на гастроли, помогли мне сделать аранжировки. Но я же не пишу музыку и не играю на инструментах. Так что я просто говорила им: «Здесь мне нужно, чтобы виолончель звучала так: "и-и-и-и"», и они пытались перевести это на язык музыки. С первого раза получалось не всегда.
— Когда музыкант записывает материал альбома кавер-версий, он либо пытается сделать нечто свое с известными песнями, либо находит какие-то скрытые жемчужины. Как вы выбирали песни для «Voodoo Cello»?
— Песни, звучащие в альбоме, многим знакомы, но есть и менее известные. Я говорю о «Les Voleurs D’eau» Анри Сальвадора и «Angelitos Negros» Эрты Китт. По радио их не услышишь. В целом я шла за сильными мелодиями и за песнями, которые когда-то на меня повлияли. И перебрала очень много, пока не сделала окончательный выбор. Были песни, в которых я не сомневалась, например «Total Eclipse Of The Heart» Бонни Тайлер. Я хотела расширить аудиторию, поэтому взяла из классики 1960-х «Wild World» Кэта Стивенса и относительно недавний хит Хозиера «Take Me to Church». Я хотела сделать такие версии, словно это я написала эти песни.
— Но вы не включили в альбом «Sign Your Name» Теренса Трента Д’Арби и «Bohemian Rhapsody» Queen, а на ваших концертах они звучат отлично.
— Я пела их каждый день в течение десяти лет и просто устала. Когда я снова приеду выступать в Россию, вы увидите, что шоу полностью изменилось. В нем, например, есть «Creep» Radiohead, а в альбоме его тоже нет.
— У вас была какая-то особая причина записать песню российской группы t.A.T.u. «All the Things She Said» («Я сошла с ума»)?
— Знаете, когда песня вышла во Франции, это был огромный хит. Я была подростком и пела без перерыва: «All the things she said, all the things she said». Я помню, что был большой скандал с клипом: две девочки, которые вели себя как лесбиянки. По тем временам очень смело. Я знаю людей, для которых эта песня стала толчком к тому, чтобы перестать скрывать свою гомосексуальность. Никакой личной связи с этой песней у меня нет, но мелодия отличная, и такие песни круто петь! Подозреваю, что для многих это будет неожиданность — услышать t.A.T.u. в моем исполнении. Но это потому, что они меня не знают. Кстати, вокруг песни Мадонны «Like a Prayer», которая есть в моем альбоме, если помните, тоже был скандал. Клип, где сексуальная девушка танцует в церкви и целует ноги окровавленного Христа, производил сильное впечатление. И когда я переслушивала песни Мадонны, чтобы выбрать что-то для альбома, я поняла, что «Like a Prayer» — это большой вызов. Оригинальная песня идет семь минут, там есть хор и много других элементов, а мне нужно было удержать внимание слушателей, опираясь только на голос и эмоцию.
— Ваши концерты всегда начинаются спокойно, а заканчиваются такими шаманскими плясками, что за вас даже начинаешь переживать. Что значит для вас слово voodoo в названии альбома?
— Знаете, в самом начале я вообще не думала об этих аранжировках в контексте альбома, я думала о шоу и о том, что виолончель в шоу рождает мистические переживания. Она может звучать и как электрогитара, и как флейта, и как хор. Она вибрирует, как человеческий голос.
Нужно было найти название альбома, которое отразило бы заложенное в этом звуке волшебство.
И на помощь мне пришло название песни Джими Хендрикса «Voodoo Child». Про сам культ вуду я тогда ничего не знала, зато сейчас я уже эксперт в таких делах. Многие не в курсе, но вуду — это настоящая религия.
— Вы собираетесь в Россию?
— Да, пока в планах стоит декабрь, надеюсь, к этому времени ситуация с санитарными нормами для путешествующих станет более понятной. Да, я снова еду в Россию в самый холодный сезон. Не знаю, почему так получается.