выставка графика
В Музее Академии художеств открылась выставка "Женская модель в творчестве русских художников конца XIX — начала XX века" из собрания Музея-квартиры Исаака Бродского. Суховатая экспозиция графики потрясла МИХАИЛА Ъ-ТРОФИМЕНКОВА своим концептуализмом.
Считается хорошим тоном критиковать Русский музей за мегаэкспозиции, в которых сотни работ объединяются по какому-нибудь неочевидному признаку — например, присутствию красного цвета. Но эти концептуальные проекты кажутся верхом осмысленности по сравнению со скромной академической выставкой, открывшейся в стенах учреждения, менее всего на свете склонного к экспериментам.
Уже в названии заложена ирония организаторов. Не "женский образ", нет. "Женская модель" — нечто нейтральное, неодухотворенное, техническое. Значительная часть экспозиции — действительно наброски обнаженной натуры, дежурные штудии художников. Интерес из них представляют ню Бориса Кустодиева, излучающие мощный эротический импульс. Причем это не толстомясый, лубочный эротизм позднего Кустодиева, а сильный, зовущий, эмансипированный.
Но можно ли назвать "женской моделью", скажем, наброски скульптур из музея Акрополя Валентина Серова или гипсовую статую Венеры Медицийской, зарисованную Исааком Бродским? "Модель" — это все-таки что-то живое. Или не обязательно? Столь же неочевидно, куда отнести эскиз костюма одалиски к балету Михаила Балакирева "Исламей" работы Бориса Анисфельда. От "женской модели" там только тугие обнаженные груди да воздетые в воздух руки: герой рисунка все-таки костюм, а не танцовщица, которая его наденет, и не совершенно абстрактная для художника одалиска. И совсем уж озадачивает "Маска" Бориса Григорьева. Кто там под маской, как определена половая принадлежность этого существа, непонятно.
Во всяком случае, здесь нет да и не должно быть "тонкого психологизма", который сулит аннотация, с неакадемической игривостью описывающая экспонаты как "лирические работы художников, вдохновленных очаровательными женскими образами". Насколько очаровательна, например, женщина, которую мы видим со спины стоящей в аллее на иллюстрации Владимира Маковского к "Рославлеву" Александра Пушкина? Насколько психологична обнаженная тетка, сидящая опять-таки спиной к зрителям в "Фантастическом рисунке" Виктора Замирайло в окружении дракона и хищных птиц? Или другая героиня того же автора, с интересом всматривающаяся в торчащие из земли бородатые рожи? Похоже, что организаторам просто хотелось выставить графику, собранную любимым учеником Репина и автором "Ленина в Смольном", но зачем-то придумали пресловутую "женскую модель". И потащили на выставку все, что шевелится и не шевелится, но может быть с натяжкой атрибутировано с половой точки зрения.
Но на один мучивший его вопрос корреспондент Ъ нашел ответ с изумительной быстротой. Вид небольшой экскурсии, состоящей исключительно из юных женских моделей, очевидно будущих искусствоведок, вызывал немедленное желание узнать, о чем можно рассказывать, переходя от теряющей сознание от сексуальных переживаний маркизы Константина Сомова к пейзанкам Зинаиды Серебряковой. Неужели педагог рассуждает об убедительности нескольких завершенных женских портретов работы Ивана Крамского, Исаака Бродского, Евгения Лансере, Льва Бакста? Экскурсия превзошла все ожидания. За какую-то минуту выяснилось, что мозг женщины в несколько раз меньше мужского, "русские выдумали любовь, чтобы не платить женщине", а юные слушательницы уже созрели для того, чтобы ознакомиться с "наукой об искусственном половом отборе". Что же, девушки хотя бы не скучали, а слова о пресловутом отборе — вполне точная характеристика этой выставки.