Участники обороны Белого дома встретились в Москве через 30 лет после неудавшегося путча ГКЧП. Они обнимались на Горбатом мосту, возлагали цветы к памятнику погибшим товарищам, стояли у могилы президента Бориса Ельцина — и не переставали спорить о том, куда же в итоге свернула их демократическая революция. Корреспондент “Ъ” Мария Литвинова выслушала ветеранов баррикад.
Защитники Белого дома встретились 30 лет спустя — под тем же флагом, но уже в другой стране
Фото: Игорь Иванко, Коммерсантъ / купить фото
Защитники Белого дома встретились 30 лет спустя — под тем же флагом, но уже в другой стране
Фото: Игорь Иванко, Коммерсантъ / купить фото
Встреча защитников Белого дома была похожа на сбор ветеранов давно забытой войны. Вечером 19 августа пожилые мужчины и женщины подходили на Горбатый мост, обнимались друг с другом, раскрывали старенькие кожаные портфели, доставали оттуда фотографии, пожелтевшие газетные вырезки, нарисованные от руки истрепанные карты с пометками и стрелками — и вспоминали, вспоминали, вспоминали… Казалось, что они действительно перенеслись на 30 лет назад, снова молоды, полны надежд, а вокруг них не пустота Пресненского парка, а сотни тысяч людей, объединенных жаждой свободы.
«Думаете, мне не было страшно? Было, я ведь даже мысленно попрощалась со всеми,— призналась корреспонденту “Ъ” москвичка Людмила.— Ждала чего угодно: газа, который будут распылять в толпе, стрельбы по людям, разгонов, тюрьмы. Но меня сразу вдохновило, что на улицах я увидела весь цвет нации — известных артистов, ученых, художников, учителей. И рабочих — таких же, как я тогда, обычная девушка со швейной фабрики. Теперь мы постарели, многие вышли из строя, а кого-то и нет уже. А многие и разочаровались…»
Редкие прохожие без любопытства пробегали мимо собрания. Несмотря на близость правительственного здания, у моста дежурил всего один полицейский — совсем молодой парень, который не особо интересовался происходящим. Люди на мосту явно не собирались брать Белый дом штурмом — как, впрочем, и защищать его. «У нас было целых три дня свободы, целых три,— тихо сказала Людмила.— Больше такого никогда не повторилось».
30 лет назад в СССР произошел Августовский путч. 18 августа 1991 года группа высших должностных лиц страны объявила президента СССР Михаила Горбачева больным и неспособным выполнять обязанности. Они объединились в Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП), заявили о провале политики перестройки и выступили против преобразования СССР в Союз Суверенных Государств. 19 августа член ГКЧП министр обороны СССР Дмитрий Язов ввел в Москву войска. Президент РСФСР Борис Ельцин отказался подчиняться ГКЧП, прибыл в здание Белого дома и призвал своих сторонников объединиться для защиты демократии. Десятки тысяч человек пришли защищать Белый дом от возможного штурма.
В Москве в нескольких местах происходили стычки военных с демонстрантами. На пересечении Садового кольца с Новым Арбатом митингующие попытались преградить путь колонне БМП. Когда в технику полетели камни, а одну из машин подожгли, солдаты открыли предупредительный огонь. В итоге, 37-летний Владимир Усов и 28-летний Илья Кричевский погибли. 22-летний Дмитрий Комарь забрался на БМП, был сброшен оттуда и тоже погиб. Члены ГКЧП так и не решились отдать войскам приказ о штурме Белого дома, 21 августа они объявили о роспуске комитета. Ряд историков считают, что именно попытка путча привела в итоге к Беловежским соглашениям о прекращении существования СССР.
Седые защитники парламента воодушевленно вспоминали прошлое и грустно вздыхали, когда речь заходила о настоящем. Конечно, они были недовольны закрытием независимых СМИ, преследованием оппозиции, отравлением Алексея Навального, законодательством об иностранных агентах… Но на прямой вопрос: «Как вы считаете, у вас получилось защитить свободную Россию?» — они неизменно отвечали «да». «Ведь мы все вместе не допустили гражданской войны,— объяснял спутник Людмилы, пожилой мужчина с армейской выправкой.— Если бы мы не вышли тогда, если бы у нас не получилось, то ГКЧП развалил бы Россию на куски». А его товарищ даже начал успокаивать молодых журналистов: «Не переживайте, и ваше поколение на такое способно, нужно просто подождать. Понимаете, 30 лет назад народ понял, что устал сидеть в ГУЛАГе. И это понимание вылилось в сотни тысяч людей на улицах».
«Лебединое озеро», танки, дрожащие руки членов ГКЧП и все остальное, чем запомнился август 1991 года
Ожила и зачирикала полицейская рация: к мосту бодро шагал Лев Пономарев — известный правозащитник и одновременно физлицо-СМИ-иноагент. Посмеиваясь, он начал рассказывать о недавней научной конференции, которая проходила в Музее современной истории: «Там у них сидел Владимир Мединский (помощник президента РФ, экс-министр культуры.— “Ъ”), и за весь вечер никто не произнес слова "путч". Все осторожно говорили "события"». Сам правозащитник уверен, что в августе 1991 года произошла «больше, чем революция». «Народ сам, добровольно, рискуя жизнью, защитил законно избранную им власть»,— сказал господин Пономарев. И не удержался от очередной шпильки в адрес властей: «Тогда, кстати, никого не свозили к Белому дому насильно на автобусах».
Фото: Коммерсантъ / Игорь Иванко / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Игорь Иванко
Фото: Коммерсантъ / Игорь Иванко / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Игорь Иванко / купить фото
Лев Пономарев считает, что многие достижения тех августовских дней сохранились в России до сих пор. И главные из них — первые, «несменяемые» главы Конституции. Те самые, где говорится об основах государственного строя, правах и свободах граждан. «К сожалению, многое сейчас искажено, исковеркано. Все знают, что суды в России неправильно работают. Но зато все знают, как правильно они должны работать!» — правозащитник старался подбодрить пришедших. Ему это удалось, и ветераны баррикад расходились уже с улыбками: «Мы как мушкетеры 30 лет спустя. Давайте пожелаем друг другу встретиться и 50 лет спустя. Только пусть в следующие 20 лет Россия наконец станет действительно свободной и счастливой».
Многие из них встретились уже следующим вечером — у небольшого памятного знака на пересечении Садового кольца с Новым Арбатом. Именно там 30 лет назад погибли Владимир Усов, Илья Кричевский и Дмитрий Комарь. Символично, но, чтобы подойти к памятнику, сейчас приходится рискнуть жизнью и перебежать дорогу: в этом месте нет безопасного пешеходного перехода. Но 20 августа здесь дежурили полицейские — они останавливали автомобильный поток, чтобы люди могли возложить цветы к мемориалу.
И вот здесь уже хватало молодых парней и девушек. «30 лет назад мы с братом имели счастье выйти за свои идеалы, за демократию, за разделение властей,— охотно рассказывал им седой москвич.— Сейчас все носятся с цветными революциями, майданами… А ведь тогда была такая революция, с которой по масштабу и последующим изменениям не сравнится ничего. Август 91-го — это сияющая вершина. После которой к 93-му году Россия успела скатиться в черную яму».
Фото: Коммерсантъ / Ирина Бужор / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Ирина Бужор / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Ирина Бужор / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Ирина Бужор / купить фото
В 1993 году президент Российской Федерации Борис Ельцин сам направил танки к Белому дому — против оппозиционной ему части Верховного совета страны. «Еще в 91-м году говорили, когда Ельцин выступил с танка,— этот танк когда-нибудь выстрелит»,— переговаривались у мемориала под рев мотоциклов с Садового кольца. «Именно так. Не надо было ему на танк залезать, ведь с тех пор никак с него не можем слезть...»
Третий день годовщины путча москвичи посвятили тем, кого нет в живых. Рано утром защитники Белого дома встретились на Ваганьковском кладбище — у могил Владимира Усова, Ильи Кричевского и Дмитрия Комаря. Трое ребят, скорее всего, не были знакомы — а вот их родные за эти годы стали одной семьей. В субботу у надгробий стояли рядом три женщины — Любовь Комарь, Людмила Усова и Марина Кричевская. Мать, жена и сестра.
«Многие спрашивают: напрасной ли была их смерть? Не напрасной,— говорила Марина Кричевская.— Это трагедия моей семьи. Но если говорить о стране — они трое смогли остановить захват власти путчистами». Помолчав, госпожа Кричевская добавила: «Тогда трое могли это сделать, а сейчас и сто не смогут». Она показала рукой на свою белую футболку с надписью «Свобода»: «Я надела ее и уже чувствую себя экстремистом».
Фото: Коммерсантъ / Эмин Джафаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Эмин Джафаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Эмин Джафаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Ирина Бужор / купить фото
«Государство не должно быть жандармом для своего народа. И тем более оно не должно стрелять в свой народ»,— говорила Любовь Комарь. Она уверена, что в гибели ее сына «виновата государственная система»: «Мой сын воевал в Афганистане, а после войны советская власть бросила его на произвол судьбы. Он говорил мне — мама, я навоевался, не хочу больше. Но вот в тот день пошел вместе со всеми афганцами…» Напоследок женщины сказали, что не ходят на протестные акции, но сегодняшняя Россия вызывает у них тревогу.
С Ваганьковского кладбища многие (но не все) отправились на Новодевичье. Мемориал Бориса Ельцина — каменный триколор — издалека был виден на фоне черных и серых памятников. Возле могилы президента под моросящим дождем стояли две невысокие женщины — Наина Иосифовна, вдова Бориса Ельцина, и их дочь Татьяна Дьяченко. Они поздоровались с пришедшими и в сопровождении охраны пошли к выходу с кладбища. За воротами они сели в черную машину с мигалкой на крыше и уехали. Группа защитников демократии еще долго смотрела им вслед.
