Удмуртия

20.08.2021, 23:58

Удмуртия во время Августовского путча 1991 года

Политики того периода поделились воспоминаниями о реакции в республике на ГКЧП

30 лет назад был создан Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР, который провозгласил себя органом для управления страной. Историки назвали эти события попыткой государственного переворота и августовским путчем. О том, что в эти дни с 18 по 21 августа 1991 года происходило в Удмуртии, как на события в Москве реагировали общественность и политические круги в Ижевске, “Ъ-Удмуртия” рассказали очевидцы.

Начало событий

Николай Сапожников в августе 1991 года был первым секретарем Удмуртского обкома КПСС:

— Горбачев (Михаил Горбачев, президент СССР.— “Ъ-Удмуртия”) в конце 1991 года обмолвился, что всей правды о ГКЧП вы никогда не узнаете. Прошло 30 лет, и всей правды о ГКЧП мы не знаем. Правда остается за семью печатями. Мы не знаем об истинной роли Горбачева. Из восьми членов ГКЧП с четырьмя я был лично знаком, поэтому, что бы ни писали деятели слева, справа, сзади, спереди, я этих людей уважаю и думаю, что ни на какую авантюру они не были способны.

Они горели искренним желанием предотвратить развал Советского Союза, потому что 20 августа 1991 года было запланировано подписание договора о создании Союза суверенных государств, что фактически означало развал СССР.

Я сразу поддержал ГКЧП, отправил телеграмму поддержки от имени бюро Удмуртского обкома КПСС, и после этого мне пришлось где-то с полгодика доказывать, что обвинение мне по ст. 64 УК РСФСР «Измена Родине» предъявлено незаконно, с большим трудом после серии допросов в прокуратуре меня и моих соратников мы эту атаку отбили.

Дмитрий Юданов в августе 1991 года был председателем постоянной комиссии по работе советов и местному самоуправлению в Ижевском городском совете народных депутатов и депутатом Верховного совета УАССР (тогда можно было совмещать членство в региональном и местных советах), входил во фракцию демократов:

— Я видел по телевизору «Лебединое озеро». Это был какой-то треш три дня не переставая. Были только перерывы, когда Янаев, Пуго и другие члены ГКЧП сидели за одним столом с трясущимися руками. Это несколько раз показывали, специальные выпуски новостей выходили по этому поводу, и дальше была опять симфоническая музыка, не обязательно «Лебединое озеро», разная классика, но в память людей врезался именно этот балет.

Моя реакция на заявление членов ГКЧП — полное неприятие, что это антиконституционный переворот. Мы, демократическая часть парламента, были в негодовании, ходили к председателю Верховного совета УАССР Валентину Тубылову, пытались на него воздействовать, чтобы созвать сессию.

Там не один Тубылов решал, а президиум Верховного совета, в котором в основном были члены партии, от демократов был только Паша Дианов и еще нейтральный Сергей Щукин.

Тогда из 200 депутатов Верховного совета УАССР около 20 человек входили во фракцию «Демократическая Удмуртия». Мы были сплоченными, однако когда демократия победила, фракция рассыпалась, но это другая история.

Фракцию мы собирали, ходили к Тубылову, чтобы созвать сессию, но нас все кормили завтраками, что надо подождать, повременить. Я был в отпуске, но на заседаниях фракции был, но больше участвовал в собраниях городского совета. Председателем совета тогда был Вадим Лялин. Он тоже сначала откладывал решение о созыве сессии городского совета, но демократическая фракция настаивала. 20 августа все-таки было принято решение сессию созвать. Она началась 21 августа. В общем Ижевский городской совет подавляющим большинством проголосовал за осуждение путчистов и скорейшую передачу власти законно избранным органам власти.

Сергей Щукин в августе 1991 года был председателем постоянной комиссии по экологии и природным ресурсам Верховного совета УАССР:

— Я жил в очень стесненных условиях в гостинке, маленькая дочь, поэтому никакого «Лебединого озера» я не видел, иначе я бы всех разбудил. Рано утром я уехал на работу в Верховный совет, совершенно ничего не подозревая. В транспорте никаких обсуждений не было. Зашел в Дом правительства, поскольку Верховный совет тогда занимал только третий этаж в этом здании. Там была полная тишина, мне это показалось странным. Не понимая, что происходит, я пошел в кабинет председателя Валентина Тубылова.

Открыл дверь — кабинет был забит всем партхозактивом, от начальника подразделения КГБ до мало мальски значимых ответственных сотрудников Верховного совета. Все сидели и в очередной раз молча слушали обращение членов ГКЧП. Потом были какие-то выступления осторожные, поскольку никто не мог понять, как это будет развиваться.

Николай Иванович Сапожников тоже там был и горячо выступал по поводу того, что надо поддерживать и т. д.

Потом, когда все разошлись, президиум Верховного совета вошел в стадию сплошных дебатов, он разделился на сторонников ГКЧП и тех, кто выступал за дальнейшую демократизацию. Мы погрязли в выпуске каких-то компромиссных заявлений. ГКЧП мы не поддержали, решение было такое, чтобы найти баланс мнений и проголосовать.

Главой демократов в республике был Виталий Скрынник. В Верховном совете была достаточно большая фракция «Демократическая Удмуртия», я в нее не входил. Эта фракция требовала созыва сессии, но ее собрали уже когда Горбачев вернулся из Фороса и все стало понятно. Скажем так, прогрессивная часть президиума тоже была за созыв сессии. Тубылов балансировал.

Николай Сапожников:

— События эти произошли не внезапно. Не забывайте, что перед этим был апрельский пленум ЦК КПСС, где впервые был поставлен остро вопрос об отставке Горбачева. Он попросил о своей отставке, и только уважаемые члены политбюро ЦК КПСС Назарбаев, Каримов и прочие убедили Горбачева не уходить в отставку. На конец года планировался съезд партии и предполагалось, что Горбачев генсеком партии уже не будет, поэтому ничего удивительного в этом не было. Просто эта форма была неожиданная. Все равно Горбачев подал бы в отставку, сам бы ушел, а тут все это, болезнь, Форос, ГКЧП.

Виктор Балакин в 1991 году был сначала заместителем председателя, а затем председателем Ижевского городского совета депутатов:

— Мы уже были достаточно зрелым городским советом. Среди депутатов было много руководителей муниципальных, заводских, членов КПСС, поэтому научились быть сдержанными, и у нас таких порывов вроде «шашки наголо и вперед» не было. Долго обсуждали повестку сессии. Когда определялись по темам выступлений, основная масса, которая потом стала основой городского совета, была за сохранение тех укладов, которые были сформированы, и работы с законодательством. То есть были за то, чтобы ни в коем случае не допускать ни произвола, ни нарушений законности. Спорили, ругались, кричали, потом по руками били, договорились.

Такой идеологии у нас не было: поддерживали ГКЧП или нет. Высказывания были у некоторых товарищей, но они были индивидуальными, больше популистские. Остальное все сдержанно, умеренно.

Информационный вакуум

Николай Сапожников:

— Элементы сомнения о том, как действовать в этой ситуации, были. Ни до кого из руководства партии в Москве дозвониться не удавалось 19 и 20 августа. Постоянно звонил, хотел получить информацию. Руководствовался теми фактами, которые были изложены в обращении членов ГКЧП, личными ощущениями. Государственное телевидение в тот момент стало антигосударственным. Государственные СМИ в подавляющем большинстве работали на развал Советского Союза, находились в руках «демократической» публики.

Сергей Щукин:

— Мы в Верховном совете издавали бумаги, они озвучивались в местных СМИ. Был такой информационный вакуум. Информацию мы получали факсами из Москвы от Верховного совета РСФСР. По факсу выплевывались такие длинные ленты, и они являлись источником информации по ситуации в стране.

В первый день было очень много непонятного. От Макашова (Альберт Макашов был командующим войсками Приволжско-Уральского военного округа.— “Ъ-Удмуртия”) приходили какие-то установки. Чуть ли не ждали бронетехнику. Такая полная дезорганизация вертикали власти. Вертикаль Советского Союза такая вроде забетонированная оказалась в этот момент муравейником безвластия.

В последнюю ночь перед завершением путча я дежурил в кабинете Тубылова, тогда были такие дежурства в Верховном совете. Телевизор был один в приемной и я наблюдал за всеми событиями. Шлюзы информационные открылись и оттуда перла вся эта свобода.

Реакция общественности

Виктор Балакин:

— Я думаю, что большинство населения мало понимало, что происходит, потому что все это вертелось вверху, в парламенте, на сборах, съездах, а здесь просто шло наблюдение, что же будет.

Наша задача была в том, чтобы производство работало, чтобы социалка функционировала, чтобы людям вовремя зарплату платили, а там уже пошли разрывы на два-три месяца. Вот этим мы и занимались. Нам не надо было рассуждать на какие-то другие темы. Мы были за стабильность, и город всегда поддерживал стабильность. Вы знаете, что о нас раньше мало говорили (Ижевск был закрытым городом из-за большого количества оборонных предприятий.— “Ъ-Удмуртия”), и люди такие же — много не говорили, делали дело ради своего города, ради своих людей. Что будет — придут документы соответствующим образом принятые, мы готовы их выполнять.

Сергей Щукин:

— Конечно это все обсуждалось, в течение этих дней небольшие группы демократически настроенных граждан собирались, но митинг демократов на Центральной площади не был массовым, там, может, было человек 300–400.

Николай Сапожников:

— Вы же знаете, что революции делаются в столице. Здесь попытки демократов собрать какой-то митинг в поддержку Ельцина (Борис Ельцин тогда был президентом РСФСР.— “Ъ-Удмуртия”) и этой братии успеха не имели. Сколько-то человек собралось, поговорили, а так спокойно отреагировала республика.

Обстановка в Удмуртии была спокойная. Вся возня была в Москве вокруг Белого дома. Поскольку туда была введена бронетехника, это видимо разожгло страсть части демократической молодежи.

Дмитрий Юданов:

— Обсуждения, как это было принято в Советском Союзе, были в основном по кухням. Как в песне у «Наутилуса Помпилиуса»: «Одни слова для кухонь, другие для улиц». Мнения были разные. Такое было время. Многие не понимали сути происходящего. Обычный работяга — ему как скажут, он тому и верит. Своего мнения многие и не имели, как и сейчас, в принципе. Но гибель трех человек в Москве многих колеблющихся людей склонило на сторону Ельцина и противников ГКЧП.

После путча

Сергей Щукин:

— Перемены были приняты в том числе теми, кто выступал против Ельцина. Свершилось: исторические пласты сдвинулись, мы жили в новых условиях. Почему они были приняты и как бы проигравшей стороной — не последовало репрессий. Не проводили люстрацию, хотя это обсуждалось. Все приспособились к новой системе, которая была гибче и позволяла всем жить и действовать.

Николай Сапожников:

— 22 августа Ельцин для разрядки подписал при генсеке Горбачеве указ о приостановлении деятельности КПСС на территории Российской Федерации, а на другой день здесь уже был представитель Руцкого (Александр Руцкой, в то время вице-президент РСФСР.— “Ъ-Удмуртия”), который опечатывал обкомы, горкомы. Только в ноябре удалось пройти на свое бывшее рабочее место, а тогда обком размещался в нынешнем здании госсовета, чтобы забрать личные вещи.

Виктор Балакин:

— После этого были, конечно, перестановки, в том числе в силовых структурах. И Владимира Лялина, бывшего председателем Ижевского городского совета депутаты решили освободить от должности. Депутатский корпус никаких поспешных шагов не предпринимал.

Михаил Красильников