фестиваль опера
На фестивале в Экс-ан-Провансе состоялась мировая премьера камерной оперы современного японского композитора Тосио Хосокавы "Хандзо" по мотивам одноименной пьесы Юкио Мисимы. Очередная попытка скрестить Восток и Запад не оставила равнодушным РОМАНА Ъ-ДОЛЖАНСКОГО.
Юкио Мисима, как известно, написал целый цикл пьес для традиционного театра но. "Хандзо", появившаяся на свет в 1956 году,— одна из них, создана по мотивам классической драмы. Композитор Тосио Хосокава (московской публике он известен по опере "Видения Лира" в постановке Тадаси Судзуки, показанной три года назад на театральной олимпиаде) сам написал либретто на основе английского перевода пьесы Мисимы. История проще некуда, но с перчинкой. Бывшая гейша по имени Ханако сходит с ума, брошенная мужчиной Иосио, с которым они поклялись в верности друг другу. Несчастная бродит по железнодорожной станции в ожидании предателя. В свою очередь, в Ханако влюблена другая женщина — художница Итсуко. Она пытается вернуть безумную в реальный мир и оградить ее от посягательств Иосио, который внезапно возвращается и ищет встречи с Ханако (Хандзо — это прозвище Ханако, так звали героиню китайского предания, которая была брошена поклявшимся в верности мужчиной).
Речь идет, разумеется, не просто о любовном треугольнике, вернее, зигзаге и, конечно же, не о банальной лесбийской страсти — как мог бы выглядеть аналогичный политкорректный европейский сюжет. Тосио Хосокава сталкивает на сцене три разных мира. Кстати, это полностью отвечает правилам театра но, в пьесах которого герои предстают не только в земном воплощении, но и как духи, тени из инобытия. Итак, Ханако живет в мире грез, несбыточных иллюзий, она уже сама вроде как призрак. Итсуко — женщина, существующая на границе "горнего" и "дольнего" миров, а потому это характер драматический, раздвоенный, путающийся. Наконец, Иосио — реальный человек из реального современного мира.
Опера начинается с деликатных, вибрирующих звуков, резко прерываемых реальным шумом проходящего поезда. Вообще, такое ощущение, что композитор все время перебирает разные звуки, чтобы потом резко вытянуть какой-нибудь один, точно нить из ткани, и взмахнуть им в воздухе. При этом господин Хосокава внятно подчеркивает различия между тремя характерами. Музыкальная тема Ханако (сопрано Ингела Болин) — самая ясная, гармоничная. Итсуко (меццо-сопрано Фредерика Бриллембург) живет в постоянных бросках, неотменимых наплывах отчаяния, спокойные строки сменяются рваными, искореженными. Иосио (баритон Уильям Дэйзли) вторгается в оперу простыми повествовательными фразами. Камерный оркестр брюссельской Королевской оперы де ла Моннэ под управлением японца Казуси Оно и три солиста предложенное композитором разделение подхватывают и используют с максимальной художественной выгодой.
Союзника нашел композитор и в режиссере Анне Терезе де Кеерсмакер. Причем союзника не только творческого, но и, так сказать, патриотического свойства. Пошловатый житейский Иосио выглядит среднестатистическим европейским обывателем, живущим между работой, домом и пивной. Итсуко — самый интересный персонаж оперы, персонаж не восточный и не западный, она где-то между двумя мирами. А вот познавшая какую-то иную сущность мира Ханако представлена настоящей японкой. Она появляется в роскошном, стилизованном кимоно, двигается очень медленно, некоторыми жестами опять же напоминая о театре но. Первые несколько минут оперы — минималистская пантомима, да и потом пластика персонажей остается говорящей. Здесь это почти такое же важное выразительное средство, как вокал. Выбор удачен: Анне Терезе де Кеерсмакер как хореографу были интересны соотношения тишины и звуков, реальных и стилизованных движений.
В остальном постановка очень проста. Деревянный задник, высокие бело-синие створки кулис — и больше ничего. Кончается тоже вроде бы ничем. Ханако не узнает Иосио: она уже слишком далеко, и он вынужден ретироваться — все-таки Запад есть Запад, а Восток есть Восток. Но это не значит, что любящая ее Итсуко обрела покой. В финале художница переодевается в черное платье и две женщины уходят за деревянную стену. Мы видим в щелки между досками, что они идут навстречу друг другу и в тот момент, когда они встречаются, свет гаснет. Целомудрие здесь ни при чем, ведь никакого ощущения соединения Итсуко и Ханако нет, барьер между ними остается. В программке к спектаклю Анна Тереза де Кеерсмакер напоминает зрителям, что истинная любовь должна оставаться неразделенной и что еще Сапфо предпочитала любить, а не быть любимой.