Отцы с Валерием Панюшкиным
Каждое лето моя дочь Варя уезжает пожить к бабушке и дедушке на дачу. На Карел
Каждое лето моя дочь Варя уезжает пожить к бабушке и дедушке на дачу. На Карельский перешеек под Санкт-Петербургом. В позапрошлом году, например, Варя была совсем маленькая, ей было всего два года, и она никогда не видела чернокожих людей. Мы вошли в купе, а там сидели двое африканских студентов. Варя не то чтобы испугалась, она опешила, и даже выронила мешочек с игрушками, который держала в руках. Надо отдать должное африканским студентам: они, увидев Варину растерянность, сразу стали улыбаться девочке белозубыми своими улыбками, а один из них нагнулся, стал помогать Варе собирать рассыпавшиеся игрушки и сказал:
— А разве те дяди в поезде были грязные и некрасивые? Разве люди некрасивые от того, что черные?
Боюсь, Варя теперь уже прекрасно знает, что дело не в умывании, а в разнице между расами. Варя не знает слова "толерантность", но, боюсь, прекрасно знает, что принципиальную папину расовую толерантность можно лихо использовать, чтобы не мыться и не чистить зубов. Я говорю:
— Варя, не морочь мне голову, иди умывайся!
— А разве можно кричать на детей?
Боюсь, Варя знает, что вить из меня веревки можно не только посредством разговоров о расовом равноправии, но и посредством разговоров о неприемлемости домашнего насилия.
Боюсь, поездка на дачу всякий раз учит Варю как-нибудь по-новому вить из меня веревки. В прошлом году Варе было три года, и нам все еще удавалось скрывать от девочки, для чего существуют на земле конфеты. Варя буквально не знала, что с конфетами делают, но знала уже, что старшему брату Васе конфеты для чего-то нужны. И вот в прошлом году добрая продавщица в магазине подарила девочке леденец на палочке.
— Спасибо,— сказала Варя, вежливо принимая подарок,— мне леденцы не нужны, но я отвезу леденец брату Васе.
Это было еще утром в день отъезда, и весь день Варя не расставалась с леденцом. Она приехала с леденцом в руке на вокзал, сидела с леденцом в купе на кушетке и перед сном пошла с леденцом в туалет.
Вы, наверное, представляете, как непросто сходить в туалет в поезде с маленьким ребенком. Одним словом, Варя уронила леденец в горшок и печально смотрела, как лежит леденец в горшке, и говорила:
— Это же Васечкин леденец. Не спускайте воду. Это же Васечкин леденечик!
— Варя, но мы же не можем достать леденец из горшка,— сказала моя жена и спустила воду.
Леденец пропал навсегда, а Варя принялась рыдать, и рыдала довольно долго. А на следующее утро, когда увидела брата Васю, разрыдалась снова.
— Васечка, я уронила твой леденец. В горшо-о-ок! Тебе, наверное, был очень нужен ледене-е-ец!
Тут тронутый слезами сестры Вася стал объяснять, что леденец, в общем, хорошая, конечно, вещь, но можно ведь купить другой леденец, а можно и вообще обойтись без леденца. Вася вообще имеет обыкновение увлекаться своими аргументами. И тут он увлекся. И не заметил хитроумной ловушки:
— А зачем тебе леденцы? — спросила Варя как бы между прочим, мгновенно перестав плакать и приготовившись внимательно слушать ответ.
— Я их ем,— отвечал тоже как бы между прочим Вася.
— Ты их ешь?! — Варя была несомненно шокирована гениальной простотой ответа.— Они что, вкусные?
— Ну,— юлил Вася,— они на вкус взрослого вкусные, и, когда ты вырастешь, тебе тоже будут нравиться леденцы.
— Они сладкие, горькие или соленые?
— Сладкие,— обреченно отвечал Вася, Вася не умеет врать.
— О! — надо было видеть, как она сказала это "о",— я люблю все сладкое. Дедушка, купи мне и Васечке леденцов.
Дедушкины аргументы про то, что леденцы предназначаются только для больших, были элегантно отбиты Варей контраргументом про то, что леденцы бывают большие, а бывают маленькие. И значит, большие леденцы — для больших людей, а маленькие леденцы — для маленьких.
— Варенька, у тебя зубки заболят! — отчаянно сопротивлялся дед.
Но Варя настояла на леденце, съела его, зубки не заболели, и теперь девочка точно знает, что предостережения взрослых — это совершенная ерунда, направленная на то, чтоб лишить ее сладкого.
— Не бойся, это я просто забыл сегодня утром умыться.
С тех пор у Вари появился аргумент в пользу отказа от умывания по утрам.— А разве те дяди в поезде были грязные и некрасивые? Разве люди некрасивые от того, что черные?
Боюсь, Варя теперь уже прекрасно знает, что дело не в умывании, а в разнице между расами. Варя не знает слова "толерантность", но, боюсь, прекрасно знает, что принципиальную папину расовую толерантность можно лихо использовать, чтобы не мыться и не чистить зубов. Я говорю:
— Варя, не морочь мне голову, иди умывайся!
— А разве можно кричать на детей?
Боюсь, Варя знает, что вить из меня веревки можно не только посредством разговоров о расовом равноправии, но и посредством разговоров о неприемлемости домашнего насилия.
Боюсь, поездка на дачу всякий раз учит Варю как-нибудь по-новому вить из меня веревки. В прошлом году Варе было три года, и нам все еще удавалось скрывать от девочки, для чего существуют на земле конфеты. Варя буквально не знала, что с конфетами делают, но знала уже, что старшему брату Васе конфеты для чего-то нужны. И вот в прошлом году добрая продавщица в магазине подарила девочке леденец на палочке.
— Спасибо,— сказала Варя, вежливо принимая подарок,— мне леденцы не нужны, но я отвезу леденец брату Васе.
Это было еще утром в день отъезда, и весь день Варя не расставалась с леденцом. Она приехала с леденцом в руке на вокзал, сидела с леденцом в купе на кушетке и перед сном пошла с леденцом в туалет.
Вы, наверное, представляете, как непросто сходить в туалет в поезде с маленьким ребенком. Одним словом, Варя уронила леденец в горшок и печально смотрела, как лежит леденец в горшке, и говорила:
— Это же Васечкин леденец. Не спускайте воду. Это же Васечкин леденечик!
— Варя, но мы же не можем достать леденец из горшка,— сказала моя жена и спустила воду.
Леденец пропал навсегда, а Варя принялась рыдать, и рыдала довольно долго. А на следующее утро, когда увидела брата Васю, разрыдалась снова.
— Васечка, я уронила твой леденец. В горшо-о-ок! Тебе, наверное, был очень нужен ледене-е-ец!
Тут тронутый слезами сестры Вася стал объяснять, что леденец, в общем, хорошая, конечно, вещь, но можно ведь купить другой леденец, а можно и вообще обойтись без леденца. Вася вообще имеет обыкновение увлекаться своими аргументами. И тут он увлекся. И не заметил хитроумной ловушки:
— А зачем тебе леденцы? — спросила Варя как бы между прочим, мгновенно перестав плакать и приготовившись внимательно слушать ответ.
— Я их ем,— отвечал тоже как бы между прочим Вася.
— Ты их ешь?! — Варя была несомненно шокирована гениальной простотой ответа.— Они что, вкусные?
— Ну,— юлил Вася,— они на вкус взрослого вкусные, и, когда ты вырастешь, тебе тоже будут нравиться леденцы.
— Они сладкие, горькие или соленые?
— Сладкие,— обреченно отвечал Вася, Вася не умеет врать.
— О! — надо было видеть, как она сказала это "о",— я люблю все сладкое. Дедушка, купи мне и Васечке леденцов.
Дедушкины аргументы про то, что леденцы предназначаются только для больших, были элегантно отбиты Варей контраргументом про то, что леденцы бывают большие, а бывают маленькие. И значит, большие леденцы — для больших людей, а маленькие леденцы — для маленьких.
— Варенька, у тебя зубки заболят! — отчаянно сопротивлялся дед.
Но Варя настояла на леденце, съела его, зубки не заболели, и теперь девочка точно знает, что предостережения взрослых — это совершенная ерунда, направленная на то, чтоб лишить ее сладкого.