 |
На прошлой неделе Счетная палата РФ официально завершила, пожалуй, самый содержательный труд за всю свою историю. Проверить эффективность приватизации в России в 1993-2003 году палата задумала в декабре 2003 года после того, как председатель СП Сергей Степашин провел встречу с президентом Владимиром Путиным. По данным, исходящим из самой Счетной палаты, работу по подготовке документа, который теоретически должен положить конец спорам, была ли приватизация в России грабительской или же, наоборот, необходимой государству и обществу, она ведет уже полтора года. Работа наконец завершена.
Выдержки из доклада СП, попавшие в СМИ накануне обсуждения 2 июля, не добавили ничего нового к тому, что и так известно любому российскому читателю деловой прессы. Наиболее яркие case-story, разбираемые в докладе, давно отыграны: приватизация "Норильского никеля" в 1994-1995 годах, приватизация ТНК в 1997 году, из сроков президентства Владимира Путина — приватизация Восточной нефтяной компании ЮКОСом. Практически любой из прямо вытекающих выводов труда Счетной палаты можно обнаружить если не написанным на заборе сторонниками КПРФ, то на любом оживленном интернет-форуме. Например, что в первую очередь в эксцессах приватизации виновато само государство — разве это не трюизм?
А выводы СП о срочной необходимости "реструктуризации и демонополизации нефтяного сектора", введения "прямого налога на сырьевые компании", создания госструктуры для привлечения стратегических инвесторов, оформления налога на доходы юридических лиц в размере 1% от их доходов "для улучшения корпоративного управления" позволяют понять, в какой степени конъюнктурным и, по большому счету, ненужным в практическом плане вышел документ.
Как это обычно бывает в таких случаях, деловому сообществу оказалось гораздо интереснее обсуждать не сам доклад, а то, чего ради он вообще появился на свет.
15 июня на встрече с коллегами-профессионалами из Fitch Ratings Степашин специально уточнил, что целью полуторагодовой работы аудиторов является вовсе не деприватизация или выработка мер карательного характера, а "выработка финансово-экономических выводов" для будущих приватизаторов в России. Тем самым он опроверг самую распространенную версию цели своей работы (согласно ей, СП просто готовит на стол президенту список "относительно чистых" и "относительно нечистых" владельцев крупной промышленной собственности для дальнейшего общения нечистых с Генеральной прокуратурой) и прибавил очков другим версиям.
Например, о том, что Счетная палата готовит идеологическое обоснование для "третьего раунда приватизации", а именно плавного отбора у российских олигархов наиболее интересных промышленных предприятий и продажи их крупным западным инвесторам. Другая популярная версия гласит, что выводы Счетной палаты необходимы для идеологического наступления силового крыла во властных структурах на либералов в правительстве, большая часть из них в период с 1993 по 2003 год и делали себе карьеру во власти. Наконец, согласно еще одной версии, труд СП наоборот должен навести мосты между силовиками и либералами в правительстве, продемонстрировав, что, по гамбургскому счету, претензии и силовиков, и либералов в правительстве к крупному бизнесу едины — а значит, дирижистская концепция развития экономики, основывающаяся на отрицании ценности приватизации в истории России и ее эффективности для экономики, может стать единой программой "новых государственников" из обоих лагерей.
О том, есть ли зерно истины в указанных версиях, можно будет говорить в ближайшем будущем. Публицистика СП (а именно в этом жанре выдержан, судя по отрывкам, весь труд) наверняка вызовет полемику во властных структурах. Но почему никто не хочет верить, что Сергею Степашину в этом случае лавры историка-аналитика менее важны, чем политические игры?
Скорее всего, проблема в том, что объективное исследование экономической истории России десятилетней давности невозможно, если оно оставляет без ответа вопрос о нынешней ситуации. Попытки провести черту между темным прошлым и светлым настоящим и писать только о первом несостоятельны. И все, что СП умалчивает о дне настоящем, выплывает на свет как основание для версий о политической подоплеке "исторического" доклада. Например, то, что споры о правоте Чубайса, фактически отстранившего в 1992-1997 годах от участия в приватизации игроков из США, Европы, Японии и арабского мира, актуальны в практической плоскости больше, чем разговоры об инвестиционной погоде. То, что крупный бизнес так и не решил за последние 10 лет, готов ли он быть "естественной оппозицией" властным структурам. То, что правительственные либералы в глазах делового сообщества вполне способны на соглашение с силовиками по совместному дирижированию экономическим развитием, как и в 1993-м, и в 1997-м, и в 2000-м годах. Вряд ли Сергей Степашин хотел такого итога работы своих подчиненных, но Счетной палате за этот результат можно лишь аплодировать.