Никита Алексеев "Монтаж"
Пройти вдоль земной жизни Никиты Алексеева — классика московского концептуали
Пройти вдоль земной жизни Никиты Алексеева — классика московского концептуализма и основоположника российской "новой волны" — можно было при первом показе проекта на большой поляне в сумрачном лесу. Тогда многометровая лента воспоминаний, склеенная, подобно пленке, из листов-фрагментов, была еще цела и невредима. Листы, отмечающие прожитые годы, следовали друг за другом, как в календаре, без пропусков. Чередованием темных и ярких лет, не очень веселых, грустных и совсем мрачных рисунков и текстов, отмечающих бесцельно прожитые художником, но общественно-значимые годы (и наоборот).
Резать свои воспоминания на части, чтобы смонтировать потом новую версию, Никита Алексеев предложил всем желающим. Унести кусочек его истории — единственной и неповторимой — может каждый. Автор готов восстанавливать ткань своей жизни снова и снова, пропуская года и десятилетия, соединяя куски раннего темного детства с фрагментами тревожной нонконформистской юности, украшенной обысками и романами, заметками о парижской эмиграции и возвращении, листами, отмечающими встречи с женщинами и утраты любимых животных. Склеенные из остатков воспоминания — еще не окончательный монтаж. Посетителям выставки в "ЕК АртБюро" предоставляется возможность изымать куски на свое усмотрение — автор же останется с тем, что никому не понадобится.
Чтобы было где плакать богатым царским родственницам, постриженным в монахини, им строили в Новодевичьем монастыре роскошные палаты и домовые церкви. Ирининские палаты — свидетели печалей родственниц Ивана Грозного и царицы-инокини Ирины (в монашестве Александры) Годуновой — первых царственных инокинь Новодевичьего монастыря. Дивных украшений от тех лет осталось немного — в смутные времена поляки, литовцы и казаки Новодевичий монастырь "разориша и выжогоша весь". От заточенной на полтора десятка лет в монастыре и здесь же похороненной царевны Софьи, несчастной первой жены Петра I Евдокии Лопухиной, других царевен остались подаренные им иконы афонских мастеров, знаменитых московских иконописцев Оружейной палаты и Посольского приказа — почти все в роскошных драгоценных окладах.
Искусные монахини славились "живописью иглой", мастерством лицевого шитья,— украшали царские светлицы и богослужебные одежды. Сохранилась, хоть и не полностью, монастырская библиотека: рукописи, старопечатные издания, нотные сборники, украшенные миниатюрами. В новой экспозиции — фрагменты иконостасов монастырских церквей и хранившиеся в запасниках Исторического музея фрагменты фресок из уничтоженных церквей и монастырей — кремлевского Чудова и Троице-Макарьевского в Калязине.
Резать свои воспоминания на части, чтобы смонтировать потом новую версию, Никита Алексеев предложил всем желающим. Унести кусочек его истории — единственной и неповторимой — может каждый. Автор готов восстанавливать ткань своей жизни снова и снова, пропуская года и десятилетия, соединяя куски раннего темного детства с фрагментами тревожной нонконформистской юности, украшенной обысками и романами, заметками о парижской эмиграции и возвращении, листами, отмечающими встречи с женщинами и утраты любимых животных. Склеенные из остатков воспоминания — еще не окончательный монтаж. Посетителям выставки в "ЕК АртБюро" предоставляется возможность изымать куски на свое усмотрение — автор же останется с тем, что никому не понадобится.
Чтобы было где плакать богатым царским родственницам, постриженным в монахини, им строили в Новодевичьем монастыре роскошные палаты и домовые церкви. Ирининские палаты — свидетели печалей родственниц Ивана Грозного и царицы-инокини Ирины (в монашестве Александры) Годуновой — первых царственных инокинь Новодевичьего монастыря. Дивных украшений от тех лет осталось немного — в смутные времена поляки, литовцы и казаки Новодевичий монастырь "разориша и выжогоша весь". От заточенной на полтора десятка лет в монастыре и здесь же похороненной царевны Софьи, несчастной первой жены Петра I Евдокии Лопухиной, других царевен остались подаренные им иконы афонских мастеров, знаменитых московских иконописцев Оружейной палаты и Посольского приказа — почти все в роскошных драгоценных окладах.
Искусные монахини славились "живописью иглой", мастерством лицевого шитья,— украшали царские светлицы и богослужебные одежды. Сохранилась, хоть и не полностью, монастырская библиотека: рукописи, старопечатные издания, нотные сборники, украшенные миниатюрами. В новой экспозиции — фрагменты иконостасов монастырских церквей и хранившиеся в запасниках Исторического музея фрагменты фресок из уничтоженных церквей и монастырей — кремлевского Чудова и Троице-Макарьевского в Калязине.