Как чувствует себя бизнес после пандемии? К чему может привести административное давление? И есть ли выход из ситуации с возможным повышением налогов для бизнеса? Эти вопросы политический обозреватель “Ъ FM” Дмитрий Дризе обсудил с президентом Российского союза промышленников и предпринимателей Александром Шохиным на Петербургском международном экономическом форуме.
Фото: Александр Коряков, Коммерсантъ / купить фото
Фото: Александр Коряков, Коммерсантъ / купить фото
— У нас выстраивается, у бизнес-сообщества, механизм взаимодействия с правоохранительными органами. Во-первых, это механизм омбудсмена, который формирует рабочую группу с той же Генпрокуратурой по разбору жалоб и обращений. Во-вторых, пару лет назад мы учредили четыре бизнес-объединения, АСИ, назначили цифрового омбудсмена, учредили цифровую платформу сбора жалоб на необоснованные действия правоохранителей. И в наблюдательный совет этой автономной некоммерческой организации, которая называется «Цифровая платформа для работы с обращениями предпринимателей», входят кроме руководителей четырех бизнес-объединений и АСИ еще руководители силовых структур на уровне вторых лиц, помощник президента Максим Орешкин, первый вице-премьер Андрей Белоусов.
Основная идея была в том, чтобы поток жалоб, идущих снизу, не возвращать обратно на места, а рассматривать в центральных аппаратах этих ведомств. Чтобы не было традиционной схемы, когда разбирается тот, на кого жалуются. Пока мы не можем похвастаться тем, что это механизм всеобъемлющий, но он начинает набирать обороты: уже сотни и тысячи обращений есть, и по многим приняты адекватные решения на уровне руководства силовых структур.
— Александр Николаевич, вопрос про «нахлобучивание» нельзя не задать. Прослеживается такая тенденция, что бизнесу дополнительные налоги навешивают, и это продолжается. Как выходить из этой ситуации?
— Бизнес — это деятельность на свой риск с целью извлечения прибыли, и упрекать его в том, что он пытается заработать, нельзя. Роль государства в том, чтобы регулировать все процессы, и не задним числом, а создавать некие правила игры, стабильные и предсказуемые.
Почему цены стали расти на металл или на продовольствие? Потому что мировые цены начали скачкообразно расти в конце прошлого года и в начале этого года. Российские производители на внутреннем рынке стали ориентироваться на мировые цены. Они же экспортеры в основном, и делать разницу — внутри продавать по одной цене, а на внешних рынках — по другой — это не рыночно.
Бывают периоды хорошей ценовой конъюнктуры, бывает девальвация та же. Поэтому механизмы для таких случаев должны быть предусмотрены правительством и в законе содержаться. Нужна некая формула работы в таких ситуациях. Мы предлагали правительству подумать над тем, как текущую конъюнктуру сглаживать. И такого рода механизм бизнес готов обсуждать с правительством. Это не так просто сделать, но, тем не менее, это не значит, что каждый раз надо искать неизвестно откуда появившийся источник дохода и его забирать. Проблема двоякая здесь. С одной стороны, забрать-то можно тем или иным способом, введя налог, допустим. А как тратить эти деньги?
Например, «Норникель» заплатил 146 млрд. Вы знаете, куда они пошли? И я не знаю. В некий общий котел. И эти дополнительные доходы тоже могут попасть в некий общий котел, при том что правительство рапортует, что хорошая нефтяная конъюнктура позволила ему заработать. То есть правительство заработало на том, что цены стоят на уровне $70 за баррель или чуть ниже, и в этой связи резервы пополняются.
Поэтому нужно, наверное — и об этом мы постоянно говорим — создавать условия для того, чтобы бизнес инвестировал. Нужна предсказуемая регуляторная среда.
Например, мы вместе с правительством занялись регуляторикой в промышленном строительстве. Очень активно здесь работал тот же Белоусов, надо отдать ему должное, и Хуснуллин Марат Шакирзянович, и министр строительства Файзуллин Ирек Энварович. В итоге, проследив клиентский путь инвестора, мы поняли, что на одну треть можно сократить сроки строительства промышленных объектов. А сокращая их за счет исключения согласований разного рода, требований избыточных или дублирующих, мы экономим ресурс для других инвестиционных объектов.
Марат Хуснуллин посчитал, что можно высвободить 2 трлн ресурсов, которые могут быть инвестированы в другие проекты. А это ведь не только высвобождение ресурса на стройку промышленных объектов, это и сокращение расходов на эксплуатацию этих объектов. Потому что нормативы у нас сейчас еще советского времени: стены вокруг какого-то потенциально опасного объекта нужно строить в расчете на прямое попадание стратегического снаряда с атомной боеголовкой; расстояния между цехами должны быть в километрах измеряемы. В итоге, если привести все это в соответствие с лучшими мировыми практиками, с учетом климата, сейсмики и так далее, мы можем из ниоткуда взять инвестиционный ресурс только за счет бумажной работы.
Безусловно, умеренный оптимизм для бизнеса необходим. Потому что иначе зачем заниматься бизнесом?