— Журналистов всегда приглашают, когда брэнд нуждается в раскрутке. Но вы и так вполне раскрученный брэнд. Есть проблемы на русском рынке?
— Это международная марка, верно, и она присутствует во многих странах мира. Впрочем, верно и то, что марка Martell немного потеряла при предыдущих владельцах. Но с интеграцией в Pernod Ricard появилось новое дыхание, и нам хочется, чтобы его почувствовали наши клиенты. Итак, цель — новое развитие марки.
— Но Россия, с ее пристрастием к водке? По-моему, никакому коньяку ничего у нас не светит.
— Ну мы не "какой-то коньяк". Мы продаем не просто коньяк, а Martell. И Россия для нас — возможность делать большие объемы продаж.
— И кто же его у нас пьет?
— Как и везде, часть населения. Плюс везде есть свои особенности у потребителя, и эти свойства, возможности потребителя поддаются анализу. Наш опыт в России показывает, что есть люди, способные купить дорого. У этой группы потребителей есть своя психология. Они пьют Martell для удовольствия, и сами как бы это удовольствие излучают.
— Ну, судя по всему антуражу нашего общения во Франции, такой излучающий радость жизни потребитель и есть идеальная реклама для Martell. Если бы герой фильма "Трудности перевода" рекламировал не виски, а коньяк Martell, то он, наверное, произносил бы мечтательно: "Жизнь прекрасна" или "Этот выбор сделали вы сами", согревая янтарный напиток, сгущенный закатным солнцем, озаряющим 254 гектара частных владений, которыми я любуюсь за вашей спиной. Кстати, вопрос сугубо личный, если позволите.
— Конечно. Не факт, что я на него отвечу, но задать вы можете любой вопрос.
— А вы какой напиток предпочитаете?
— Cordon Bleu с тоником и со льдом.
— Верны свой марке. Впрочем, иного ответа я и не ожидала. Я вообще не уверена, можете ли вы, в вашем положении президента Martell, позволить себе объективно оценить другие марки?
— Хороший вопрос. Здесь в Коньяке на каждом шагу мастера своего дела.
— Буквально. Очень любопытно наблюдать, когда едешь на машине, как рекламы крупнейших мировых коньячных брэндов сменяют друг друга.
— Здесь работают профессионалы, которые вполне способны на объективные оценки.
— Ваши основные конкуренты в России?
— Hennessy и в меньшей степени, возможно, Remy Martin.
— А портрет российского потребителя Martell отличается от потребителей в Китае, скажем, или США?
— Потребители везде разные. В Китае это в основном бизнесмены. В США 50 процентов наших потребителей — афроамериканцы.
— Многие боятся работать на русском рынке из-за его непредсказуемости. Вы не боитесь?
— На коммерческом уровне эти риски сравнимы с рисками в других странах.
— И все же какой самый большой риск?
— Я не знаю, какой мне нужно изобразить пируэт, чтобы люди перестали пить коньяк. Это первое. Конечно, всегда важны возможности каждой отдельной страны. И наконец, всегда есть риск подделок. Мы с этим, увы, довольно часто сталкиваемся в азиатских странах.
— Алкоголь космополитичен, и, видимо, этот бизнес аполитичен. Вы начинали работать еще в Советском Союзе, теперь работаете в постсоветской России. А вот диктаторы и прочие "кровавые режимы"? Или, скажем, Кастро с бокалом Martell в руках — это реклама или антиреклама?
— Вопрос понятен. Не вдаваясь в тонкости, скажу: все страны, которые хотят войти в торговое сообщество — это страны, в которых мы готовы работать. Китай, например, в 2005 году вступит ВТО, и мы серьезно развиваем там бизнес. Это работа всегда включает две фазы. Первая — вы выходите с продуктом на рынок. Вторая — формирование вкуса и выбора потребителя.
— Похоже, что в России вы переходите ко второй фазе. Кстати, и наше членство в ВТО, если ничего ахового не произойдет, не за горами.
— Чтобы закончить ответ на ваш вопрос о политике: мы не хотим подыгрывать тому или иному правительству. Да, нам важно выйти с нашим продуктом на рынок. Но и в торговле важна этическая составляющая, и мы об этом помним.