премьера кино
Вчера на открытии XXVI Московского международного кинофестиваля была показана вторая часть дилогии Квентина Тарантино "Убить Билла", которая параллельно выходит в широкий прокат. Сравнивать достоинства первого и второго фильма — неплодотворное занятие, ибо очевидно, что две серии "Убить Билла", несколько различающиеся по форме, по смыслу сходятся идеально — да, по сути, только вместе его и создают. ЛИДИИ Ъ-МАСЛОВОЙ они напомнили две половинки разорванной пополам купюры, с помощью которой узнают друг друга тайные агенты.
Квентин Тарантино снял фундаментальную, исчерпывающую дилогию о любви, к которой он приглядывался и в сценариях начала 90-х — "Настоящей любви" и "Прирожденных убийцах", и в собственноручно поставленной "Джеки Браун". Но только теперь додумал тему до логического конца. При просмотре двух "томов" "Убить Билла", особенно если сделать это с минимальным перерывом, отчетливо видно, в какое глупое положение поставили себя те, кто после первой части похоронил Квентина Тарантино заживо. На том основании, что он, дескать, перестал определять моду и все, что может на старости лет,— это выдумывать бредовые сюжеты про беременных киллерш-мстительниц, цитировать свои любимые фильмы про восточные единоборства и плести кружево из пустоты, какой, по мнению равнодушных к "Биллу" критиков, являются невероятно зрелищные драки, наполняющие первый "том".
Вторая часть "Убить Билла" — не вторая порция того же блюда под названием "месть", которое с таким блеском подавалось холодным в первой части. Теперь Тарантино сервирует другое блюдо, которое остывает только снаружи,— любовь. О том, что продолжает жечь изнутри, режиссер, проявивший себя поистине виртуозом психологического реализма, позволяет догадаться по диалогам. Таких диалогов он раньше почти не писал — по ним мгновенно ощущаешь, какой силы притяжение не дает героям спокойно разойтись в разные стороны.
Второй "том" начинается за несколько минут до того, чем открылся первый,— с черно-белой репетиции свадьбы, на которой со стороны жениха по имени Томми Пламтон слишком много гостей, а со стороны невесты (во второй серии выясняется, что ее зовут Беатрис Киддо) почти никого, кроме внезапно материализующегося пожилого мужчины (Дэвид Кэррадайн), выдающего себя за отца невесты, которая пытается его отговорить: "Тебе будет одиноко сидеть на моей стороне".— "На твоей стороне всегда было одиноко. Но на другой я не сяду". Присесть ему так и не придется, и невесту к алтарю он не поведет — лишь заботливо сотрет платком с вышивкой "Билл" кровь с ее изуродованного лица уже после того, как расстрел участников несостоявшейся свадьбы будет закончен.
"Убить Билла-2" не столько продолжение истории, сколько ее объяснение — с надлежащими оргвыводами и четко сформулированной моралью (или, если угодно, "аморалью") в финальном монологе заглавного Билла. Он-то, в отличие от Невесты (Ума Турман), которая была героиней первого "тома", и представляется самым главным героем всей дилогии. Абсолютно отрицательным и эгоистичным: Невеста любит Билла больше, чем он ее,— наверное, поэтому у него так и не получается убить ее, между тем как у нее просто нет другого выхода.
Иначе ей придется до конца дней изнурительно соответствовать его эстетическому чувству, которое говорит в нем громче, чем собственничество и ревность: он не может простить ей не то, что она сбежала от него с его ребенком в животе и собирается венчаться с посторонним, а то, что ее жених придурок и урод, совершенно не подходящий для суперженщины, какой ее вроде бы совсем уже сделал Билл. Но в глубине души она, увы, осталась обыкновенной. При малейшей возможности выбора она предпочтет работать в лавке грампластинок и дни напролет слушать музыку, вместо того чтобы убивать людей за большие деньги, в перерывах проникаясь монологами Билла, самый важный и отчаянный из которых необходимо процитировать: "Супермен не становится Суперменом, Супермен родился Суперменом. Утром он просыпается, а он уже Супермен. Кларк Кент всего лишь его 'второе я'. Одеялко, в которое он был завернут, когда Кенты нашли его ребенком, это уже и есть его костюм с большой красной буквой S. Это его одежда с рождения. То, что надевает Кент — очки и деловой костюм,— просто маскарад. Все это он носит, чтобы не отличаться от нас. Кларк Кент воплощает представление Супермена о том, какие мы. Но каков же по своей сути Кларк Кент? Он слаб, не уверен в себе и труслив. Кларк Кент показывает, насколько критически Супермен относится ко всему человеческому роду, примерно как Беатрис Киддо — к миссис Томми Пламтон".
К сожалению, все эти блестящие формулировки в одно ухо влетают, а из другого вылетают: больше всего жалко не роскошно убитого Билла, а неизвестно чью невесту Беатрис, которая сразу после финальных титров, стилизованных под сороковые годы, наверняка сделается какой-нибудь заурядной миссис — в самом лучшем случае миссис Марселас Уоллес, которую спасет только инъекция адреналина прямо в сердце.