Хотя Берлин был еще закрыт для иностранцев, российско-германские «Потсдамские встречи» впервые за два года прошли очно. Но напряжение «встречам» придавала не только и не столько эпидемия, сколько падение доверия в отношениях наших стран. Подробности — в материале главного редактора «Д» с российской стороны Виктора Лошака.
Фото: Максимилиан Фабиан
Фото: Коммерсантъ / Геннадий Гуляев
Начало конференции было нервным. Министры иностранных дел Хайко Маас и Сергей Лавров в своих приветствиях обменялись набором взаимных претензий: подавление российского гражданского общества и охота за оппозиционерами, абсурдность претензий к Москве и открыто антироссийский настрой немецких СМИ. Однако оба министра сказали и о том, что проблемы невозможно решить молчанием, что в такой межгосударственной ситуации у общественного диалога особая роль, а его механизмы, кстати, и создавались как политически всепогодные.
Немецкие участники ожидаемо вспомнили о краеугольном камне политики канцлера Вилли Брандта — примирении с Востоком. Почему эта политика удалась в начале 1970-х и не может быть эффективна сейчас? Тем более культурно и экономически Германия всегда была устремлена на Восток, давно уже став источником модернизации России.
На вопрос во многих выступлениях содержались прямые и косвенные ответы. Например, вице-спикер Совета федерации Константин Косачев связывает поиск политического умиротворения с прямым диалогом европейских стран без посредничества ОБСЕ. Посол в РФ Геза Андреас фон Гайр говорил о дефиците положительной информации о Европе в России и о том, какое значение приобрела враждебная риторика.
Член Международного комитета Бундестага бывший офицер Родерик Кизиветтер считает, что едва ли не первое, с чего стоило бы начинать,— укрепление доверия среди военных.
Давая советы, кто-то процитировал известного политика времен Гельмута Коля Хорста Тельчика: «Фантазия в развитии российско-немецких связей не имеет предела».
Не стоило бы собираться, если не говорить друг другу правду — в уважительном, конечно же, тоне.
Академик Александр Дынкин: «Европейское менторство утомляет Россию…
Когда-то, подписав "Парижскую хартию", Москва считала, что может вписаться в мир с сохранением самостоятельной военной и внешней политики. Не получилось. Жесткая школа поломала иллюзии в Кремле». Одно, по словам академика, совсем не понятно: зачем Запад занимается расширением совпадающего пространства между Москвой и Пекином?
Говоря о том, что отношения с Москвой очень специальная тема, один из участников вспомнил, как встречавший их после прилета на Камчатку местный губернатор сказал: может быть, после десяти часов полета над Россией вы поймете, что сотрудничать с нами нужно не так, как, скажем, с Люксембургом.
Возможно, результатом уж точно не российской пропаганды, а внутринемецких дискуссий стал тот факт, что никогда еще германские коллеги столь однозначно не говорили о зависимости от Соединенных Штатов и ее причинах.
Вольфганг Ишингер признался, что ЕС, в отличие от России, не в состоянии сейчас самостоятельно отстаивать свои военные интересы. Они потерпели бы крах без трансатлантического партнерства. Пока без американских партнеров сугубо европейская военная крыша невозможна. «Нужно понимать: мы, европейцы, не в состоянии и не откажемся от партнерства с США. Без США и Канады невозможна европейская безопасность»,— добавил фон Гайр.
Правда, и в этой теме немецкие участники не обошлись без самокритики. Заместитель председателя фракции ХДС/ХСС Йоханн Вадефуль говорил о том, что, к сожалению, поддержав вступление сразу многих восточноевропейских стран, в НАТО не увидели настроение Москвы, однако пока «сохранили глазомер» при рассмотрении заявок Грузии и Украины.
Еще радикальнее был депутат Бундестага от партии «Левые» Александр Ной: «Конфронтационная линия с Россией не отражает немецких интересов. Стране нужны не "военные игры в песочнице", а сотрудничество именно в этой области».
Чего точно не понимаем мы в России — так это того, насколько за последнее время немецкое общество консолидировалось вокруг «зеленой идеи». Очевидным образом ее продвинули и прошедшие полтора года пандемии, хотя никакой прямой связи здесь нет. Министр экономики Петер Альтмайер заявил: «Мы поэтапно будем отказываться от ископаемых источников энергии. Через несколько лет дело дойдет и до газа. Сейчас развиваем сотрудничество в области "голубого водорода". Может быть, импортировать его из России в Европу можно будет по сегодняшним газопроводным системам».
Министру вторил Йохан Заатхофф, отвечающий за восточную политику МИДа. Через 30 лет Германия действительно закончит сжигать источники сырья, а 30 лет — это очень мало. Задумывается ли Россия о своем колоссальном потенциале ветряной и гидротермической энергии? Может ли Германия помочь в его освоении?
Защита окружающей среды в какой-то момент так захватила участников «встреч», что Мария Ружицкая, выступавшая от имени российско-германского молодежного парламента, даже сыронизировала: «Такое впечатление, будто, если мы будем использовать энергию ветра и солнца, все проблемы между нашими странами решатся».
Действительно, в практическом применении «зеленая тема» пока уступает другим. Например, в недавнем опросе немецких предпринимателей о том, в каких российских отраслях экономики они видят наибольший потенциал роста, лидировали интернет-технологии.
В отличие от некоторых выступавших, исполнительный директор Восточного комитета немецкой экономики Михаэль Хармс заявил: «Мы не жалуемся на нехватку диалога в России. Наоборот, мы имеем там сейчас довольно открытое правительство. Но политические проблемы привели к тому, что на долгосрочные инвестиции в Россию наш бизнес решается трудно. Тем более что государство откровенно занято протекционизмом. Слишком сильно у вас государственное влияние, слишком большая ориентация на нефть и газ».
«Прекрасная страна с людьми, которые умеют и хотят работать» — так оценил наш инвестиционный климат глава холдинга «Глобус» Томас Брух, а он знает, о чем говорит: в его супермаркетах и производстве продуктов в России занято более 10 тыс. человек.
Необходимость нормализации отношений была, кажется, выводом едва ли не всех выступлений. «Тем более,— напомнил бывший посол РФ в ФРГ Владимир Гринин,— в Германии сейчас живут 6 млн русских и выходцев из России». Говорили и об особой ответственности политиков перед молодежью. «Мы не должны заставлять молодых полюбить друг друга,— заметил специальный представитель президента РФ Михаил Швыдкой,— но должны дать им понимание друг друга».
Пандемия внесла в разговор о том, что же нужно делать для нормализации отношений и нового сближения, новый термин «белое сотрудничество» — сотрудничество в области медицины. Академик Дынкин так очертил круг того, что можно и нужно сделать на нынешнем этапе отношений: избавиться от больших ожиданий, взаимно не поддерживать крайние политические силы, тесно сотрудничать в борьбе с нынешней и будущими пандемиями, всячески поддерживать бизнес.
По тому, как прошли «Потсдамские встречи», трудно было бы себе представить, что официальные отношения между странами крайне напряжены. «Наши встречи обладают особым гуманизмом,— сказал, подводя итоги разговора, сопредседатель, исполнительный директор Фонда им. А. Горчакова Леонид Драчевский.— Это был урок хорошего тона».