Хотя тем, кто смотрел "Убить Билла. Том 1", в общих чертах ясно, чем завершится многочасовой опус Квентина Тарантино, но "Том 2" необходимо посмотреть от начала до конца. И только тогда осознаешь грандиозность проекта. Первая часть "Билла" бравировала самурайскими массовками, вкраплениями японского аниме, напоминала оперу, балет, театр кабуки и доказывала всемогущество режиссера, плетущего кружева из идиотского сюжета, пустоты и киноманских грез. Первая часть выглядела блистательным упражнением, которое Тарантино почему-то взялся выполнить. В нем была горделивая робость отличника, уже получившего свою золотую медаль, но вынужденного держать новый экзамен. Во второй части режиссер обрел почти что прежнюю свободу. При всех боевых восточных трюках, поединках и мертвецах, восстающих из могилы, вовсе не насилие, а невозможная любовь — тема этого фильма. Тарантино предстает не циником, а лириком, его фильм не жесток, а грустен. К концу его Ума Турман истончается в прямом и переносном смысле, превращаясь почти в астральное тело. Дэвид Каррадайн, бывший актером B-фильмов серии кунг-фу, обнаруживает величие мифологического героя. Дэрил Ханна в роли одноглазой соперницы Умы Турман — еще один из великолепных монстров, которыми Тарантино населил свой гипнотизирующий мир. Все трое и раньше в той или иной мере были культовыми, теперь — стали частью тарантиновского мифа, который по своей природе гораздо ближе античному, чем какая-нибудь "Троя". Потому что это кино не только о любви, истреблении и мести, но прежде всего о роке — категории, редко встречающейся и трудно воплотимой.
"Убить Билла. Том 2" (Kill Bill: Vol. 2)
Хотя тем, кто смотрел "Убить Билла. Том 1", в общих чертах ясно, чем завершитс
Хотя тем, кто смотрел "Убить Билла. Том 1", в общих чертах ясно, чем завершится многочасовой опус Квентина Тарантино, но "Том 2" необходимо посмотреть от начала до конца. И только тогда осознаешь грандиозность проекта. Первая часть "Билла" бравировала самурайскими массовками, вкраплениями японского аниме, напоминала оперу, балет, театр кабуки и доказывала всемогущество режиссера, плетущего кружева из идиотского сюжета, пустоты и киноманских грез. Первая часть выглядела блистательным упражнением, которое Тарантино почему-то взялся выполнить. В нем была горделивая робость отличника, уже получившего свою золотую медаль, но вынужденного держать новый экзамен. Во второй части режиссер обрел почти что прежнюю свободу. При всех боевых восточных трюках, поединках и мертвецах, восстающих из могилы, вовсе не насилие, а невозможная любовь — тема этого фильма. Тарантино предстает не циником, а лириком, его фильм не жесток, а грустен. К концу его Ума Турман истончается в прямом и переносном смысле, превращаясь почти в астральное тело. Дэвид Каррадайн, бывший актером B-фильмов серии кунг-фу, обнаруживает величие мифологического героя. Дэрил Ханна в роли одноглазой соперницы Умы Турман — еще один из великолепных монстров, которыми Тарантино населил свой гипнотизирующий мир. Все трое и раньше в той или иной мере были культовыми, теперь — стали частью тарантиновского мифа, который по своей природе гораздо ближе античному, чем какая-нибудь "Троя". Потому что это кино не только о любви, истреблении и мести, но прежде всего о роке — категории, редко встречающейся и трудно воплотимой.