Фаина Раневская. "Судьба-шлюха". Автор-составитель Д. Щеглов. М.: Астрель, АСТ
Фаина Раневская. "Судьба-шлюха". Автор-составитель Д. Щеглов. М.: Астрель, АСТ, 2004
Книг с афоризмами Фаины Раневской — море. Как правило, в них собраны более или менее одни и те же mots. Перечитывай хоть в пятый раз, оторваться невозможно — пробирает до костей, убийственно смешно. О таком собеседнике можно только мечтать. Но попасться ей на язык было смерти подобно: "Ну и лица мне попадаются, не лица, а личное оскорбление!" Однако эта книга не сборник афоризмов.
Это отрывки большой книги воспоминаний, которую Раневская писала по заказу ВТО, не дописала и почти полностью уничтожила — порвала. Писала трудно: "Пожалуй, единственная болезнь, которой нет у меня,— графомания..." Писать о себе не хотела: "Если бы уступила просьбам и стала писать о себе — это была бы 'жалобная книга'. ... Не хочу обнародовать жизнь мою, трудную, неудавшуюся, несмотря на успех у неандертальцев и даже у грамотных". Однако то, что сохранилось,— отрывки, черновики, поставленные не в хронологическом порядке, а так, на глазок, приблизительно тематически, собрались вдруг в пронзительную книгу. Не жалобную — скорее "книгу мертвых", потому как оплакивает в ней Раневская не себя, но тех, кого любила и кого потеряла: Ахматову, Качалова, Михоэлса, учителя и друга Павлу Вульф. Раневская в этих текстах не острослов, не героиня, а восхищенный свидетель: "Люди, дающие наслаждение,— вот благодать!" Очень грустная книга беспредельно талантливого человека. Талант свой Раневская знала, но знала и то, что очень мало смогла сделать. Ведь это и про нее слова, что она сказала про Эйзенштейна: "Трудно быть гением среди козявок".
Ивэр Нойманн. Использование "Другого". Образы Востока в формировании европейских идентичностей. Перевод В. Литвинова и И. Пильщикова. М.: Новое издательство, 2004,/b>
Норвежский ученый, специалист по международным отношениям, сотрудник МИДа и Министерства обороны, выучивший русский язык как язык возможного противника и считавшийся в Норвегии специалистом по Восточной Европе только потому, что знал несколько фраз по-чешски или по-болгарски, Ивэр Нойманн написал книгу об использовании "другого" в создании собственной идентичности. Применяя оппозицию "я/другой" к международным отношениям, он бродит по Европе, описывая ее через ее отношение к Турции ("турок" как постоянный восточный "чужой" христианской Европы, ее больное место, маргинал-иновер). Он смотрит на Европу через "русское" стекло. Здесь уже не религиозное несходство, но настороженность к "пограничному" народу, поддерживающему тесные контакты с нехристианскими народами. Россия — то ли "самая северная часть Европы, считающаяся цивилизованной", то ли "варвар у ворот Европы". Автор легко перешагивает через века, чтобы рассказать, как использовала Европа свое знание (и незнание) России, чтобы понять саму себя. Россия бывает выгодна как враг (польская или чешская позиция отторжения русского влияния после падения Стены), но иногда воспринимается и как друг. Нойманн подробно останавливается на проблеме формирования идентичности современной Центральной Европы, для которой ее отличие и ее пограничное положение с Советским Союзом (или с Россией вообще?) являются основополагающими. Это книга про историю и про мир, в котором мы живем сегодня. Книга верного ученика структуралистов и практика-международника. Ведь он точно знает, что смысл стоит искать везде, даже в популярном среди советологов утверждении, что демократии в России придется туго, потому что у русских распространено тугое пеленание младенцев.
