Бизнес остается при делах

Либерализация уголовного законодательства, идущая с 2011 года, должна была оградить предпринимателей от необоснованного преследования, но защищаться становится все сложнее. Сейчас предлагается передать уголовные дела в сфере бизнеса суду присяжных. В России, однако, большинство оправдательных вердиктов присяжных отменяется, констатируют руководитель практики уголовного права и процесса юридической фирмы «Инфралекс» Артем Каракасиян и аналитик фирмы Ольга Плешанова.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

За последнее десятилетие в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы РФ (УК и УПК) вносились изменения, призванные прекратить «кошмарить» бизнес. В УК появились составы преступлений, учитывающие специфику бизнеса. В УПК для предпринимателей установлен особый порядок возбуждения и прекращения уголовных дел, производства обысков и наложения ареста на имущество, а также, по общему правилу, запрет на заключение под стражу.

Несмотря на достижения, предпринимательский климат в России не улучшается. Проблему правоохранительного давления на бизнес еще в 2017 году исследовал в своем докладе Центр стратегических разработок: количество уголовных дел в сфере бизнеса он оценил в 5–15 тыс. в год, придя к выводу, что «это очень много». В 2020 году доклад об уголовном преследовании предпринимателей представил президенту РФ Владимиру Путину бизнес-омбудсмен Борис Титов. В докладе отмечено ухудшение ситуации по сравнению с 2017 годом: недоверие правоохранительным органам возросло с 45 до 70,3%, недоверие судебным органам оценивается в 57,7%, а 73,8% экспертов отрицают независимость и беспристрастность российского правосудия. Об отсутствии защиты от необоснованного уголовного преследования заявили 93,7% предпринимателей, участвовавших в исследовании.

Резонансные дела доходят порой до Кремля. В феврале 2019 года Басманный суд Москвы арестовал основателя инвестфонда Baring Vostok Майкла Калви, обвиняемого в мошенничестве в особо крупном размере (ч. 4 ст. 159 УК РФ) — хищении 2,5 млрд рублей из подконтрольного банка «Восточный» под видом сделки с акциями. За уголовным делом просматривался корпоративный конфликт, связанный с присоединением к «Восточному» Юниаструмбанка, к экс-акционерам которого Baring Vostok подал в лондонский арбитраж иск на 17,5 млрд рублей. После этого один из ответчиков, Шерзод Юсупов обратился в ФСБ. В защиту Майкла Калви выступили ведущие предприниматели и Борис Титов. В СИЗО Майкл Калви провел около двух месяцев: в апреле 2019 года суд изменил меру пресечения на домашний арест, из-под которого в ноябре 2020 года бизнесмена освободил Верховный суд РФ (ВС). Дело сейчас рассматривает суд, а акции «Восточного» выкупил Совкомбанк. В июне 2019 года, вскоре после освобождения Майкла Калви из СИЗО, Владимир Путин публично пообещал взять дело под контроль. Произошло это на пленарном заседании Петербургского международного экономического форума, где «дело Калви» стало одной из центральных тем.

Кремлевского вмешательства потребовали и другие дела. В июне 2020 года Хорошевский суд Москвы арестовал бывшего гендиректора крупной лизинговой компании «Трансфин-М» Дмитрия Зотова (дело по ч. 4 ст. 159 УК), задержанного сразу по прибытии из Риги. От ареста не спасло нахождение бизнесмена в «списке Титова», призванного гарантировать от попадания в СИЗО. Изменило ситуацию лишь поручение Владимира Путина генпрокурору Игорю Краснову разобраться в ситуации: следствие тотчас изменило меру пресечения на подписку о невыезде.

Амнистия капиталов тоже обернулась скандалом: несмотря на гарантии от преследования в связи с задекларированными активами, ФСБ изъяла в налоговом органе декларацию Валерия Израйлита, совладельца компании «Усть-Луга». Суд разрешил использовать декларацию как доказательство по эпизодам уголовного дела, не подпадающим под условия амнистии. ВС поначалу отклонил жалобу адвокатов предпринимателя, но после заявлений пресс-секретаря президента РФ Дмитрия Пескова и самого Владимира Путина об «абсолютном» запрете на использование деклараций в уголовных делах ВС осенью 2019 года дал разъяснения в пользу бизнеса. Правда, декларация Валерия Израйлита все равно осталась в уголовном деле.

В массе дел, не удостоившихся кремлевских заявлений, проблемы создает экспертиза, оценивающая ущерб от преступления, и арест имущества предпринимателей. Наложение ареста в уголовном процессе происходит тайно и сугубо формально, исходя только из заявленной, но не доказанной следствием суммы ущерба. Под арест попадает имущество не только фигурантов дел, но и связанных с ними лиц, а снять арест до разрешения дела почти невозможно. Нередко стоимость арестованного в разы превышает размер ущерба: в деле совладельцев ГК «Сумма» братьев Магомедовых, обвиняемых в хищении и растрате 11 млрд рублей, арестовано имущество на 45 млрд. В деле экс-министра «Открытого правительства» Михаила Абызова, арестованного в марте 2019 года по обвинению в мошенничестве, имущество было арестовано на 20 млрд рублей при сумме ущерба в 4 млрд. Позже, правда, арест с 1 млрд суд снял.

Единственным доказательством ущерба зачастую становится экспертиза, проводимая следствием. Независимость и квалификация экспертов ничем не гарантируются. Разнообразие оценок показало известное дело «Седьмой студии», где проводились целых три комплексных экспертизы — во время следствия, по назначению суда (при первом рассмотрении дела) и по настоянию прокуратуры, когда дело пошло на «второй круг». Экспертиза следствия оценила ущерб от обналичивания денег в 133 млн рублей, вторая экспертиза вообще не выявила превышения расходов в деятельности «Седьмой студии», посчитав расходование бюджетных средств максимально рациональным. Третья экспертиза установила ущерб государству в 129 млн рублей — эта сумма и легла в основу обвинительного приговора, вынесенного 26 июня 2020 года.

Из доклада Бориса Титова следует, что уголовное преследование разрушает бизнес почти в 85% случаев. К этому приводит арест банковских счетов, изъятие документов, контакты правоохранительных органов с контрагентами предпринимателей, заключение бизнесменов под стражу. Аресту подвергались 23,8% участников исследования (под домашний арест попадали 9,5%), при этом есть примеры, когда пребывание бизнесменов в СИЗО превышает два года в отсутствие приговора по делу.

В начале 2020 года, в канун пандемии, стала обсуждаться передача уголовных дел в сфере бизнеса суду присяжных — коллегии в составе 6–8 человек, формируемой из рядовых граждан и самостоятельно выносящей вердикт, который ложится в основу приговора суда. С инициативой выступил 11 февраля председатель ВС Вячеслав Лебедев — после того, как за расширение компетенции суда присяжных высказался Владимир Путин. 24 марта Борис Титов направил главе ВС законопроект, касающийся передачи присяжным уголовных дел индивидуальных предпринимателей, учредителей и участников компаний, топ-менеджеров и главных бухгалтеров. Бизнес-омбудсмен надеется, что дела будут рассматриваться с точки зрения здравого смысла.

Российский суд присяжных, рассматривающий сейчас отдельные категории дел, имеет целый ряд проблем: коллегию сложно сформировать (кандидаты не приходят), дела рассматриваются в среднем по полгода. Об этом рассказал председатель Совета судей РФ Виктор Момотов на заседании Клуба имени Замятнина, обсуждавшего суд присяжных для бизнеса 4 марта 2020 года. Виктор Момотов признал, что потенциал суда присяжных в России не реализован, но в повторении успеха судебной реформы 1864 года, когда в России впервые появился суд присяжных, усомнился: тех «религиозных ценностей» в современном обществе нет.

Владимир Путин в марте 2020 года прямо сказал в интервью ТАСС, что большинство россиян считает представителей торгового бизнеса «жуликами». Пандемия усугубила социальное неравенство и привела к взрывному росту телефонного мошенничества. На этом фоне суд присяжных рискует повторить худшие примеры из царской России, когда в отдельных местностях он превращался в суд нищих.

Вердикты коллегии присяжных, особенно оправдательные, не считаются окончательными. По статистике Судебного департамента при ВС, в 2019 году апелляция отменила 54% оправдательных приговоров, вынесенных с участием присяжных, а в первом полугодии 2020 года — 87,8%. Недавно Общественная палата предложила законодательно заблокировать пересмотр оправдательных вердиктов.

Более перспективным для бизнеса представляется освобождение под залог. Сейчас, согласно докладу бизнес-омбудсмена, под залог освобождали лишь 2,1% российских предпринимателей, а методика определения размера залога в России отсутствует. В Англии, например, залог по закону имеет приоритет перед арестом. Этим воспользовался российский бизнесмен Олег Тиньков, которого в США обвинили в недоплате в 2013 году налогов. Ордер на арест по требованию властей США был выдан в Лондоне, где находится бизнесмен. В начале 2020 года стало известно, что Олег Тиньков внес около £20 млн залога, чтобы в период разбирательства остаться на свободе.