— Варя, почему ты так любишь змей?
— Потому что я змеючница.
— А почему ты змеючница?
— Потому что я девочка-змея.
— Ты всегда была девочкой-змеей или ты стала девочкой-змеей?
— Стала, я стала девочкой-змеей, когда влюбилась в Нага и Нагайну из мультика про Рикки-Тики-Тави.
Глупо, конечно, спрашивать, почему девочка влюбилась в Нага и Нагайну, но я все равно спрашиваю. Варя некоторое время молчит и смотрит на меня с сожалением.
— Просто влюбилась и все. Ты же влюбился в маму? Да?
— Да,— отвечаю я, понимая, что попался в наипростейшую ловушку.
— Почему? — девочка торжествует риторическую победу.
Надо просто принимать Варину любовь к змеям как данность. Мои мама с папой ровно так и относятся к внучкиной серпентофилии. И в прошлые выходные бабушка с дедушкой повели Варю в серпентарий. Это был, конечно, подкуп. Под предлогом похода в серпентарий бабушка и дедушка легко сумели завлечь Варю к себе в гости и даже заставили ее бывать послушной минут по двадцать подряд под лозунгами типа: "Варя, отпусти кота, он не любит качаться на хвосте. Отпусти, а то не пойдешь в серпентарий". Ради серпентария Варя съела суп, овощи и еще что-то отличное от шоколадной диеты, которой девочка строго придерживается. Ради серпентария Варя даже причесалась, чего вообще-то не делает, объясняя свою нелюбовь к расческе солидарностью со мной: "Папа не причесывается никогда, и я не буду".
Но бабушка с дедушкой рано успокоились. Они поехали в серпентарий на метро, боясь не отыскать парковочного места возле зоопарка. Когда поезд подошел к платформе, Варя сказала:
— Это плохой поезд, давайте подождем хорошего.
— Следующий поезд будет такой же,— пытался возразить дедушка,— что значит хороший поезд?
— Хороший поезд,— терпеливо объясняла девочка,— это такой поезд, в котором купе, мягкие диваны, столик и завтрак в пластмассовой коробочке. И я буду ждать хороший поезд.
— Он не придет,— вздохнул дед.— В метро не бывает СВ.
— Тогда я буду всю дорогу плакать.
И Варя действительно всю дорогу плакала. Прекратила Варя плакать только у ворот зоопарка. Путь в серпентарий лежал мимо клетки енотов. Варя остановилась и сказала:
— Ой, я на них похожа! — она оглядела публику и громко повторила,— посмотрите все, как я на них похожа!
И посетители зоопарка перестали рассматривать енотов самих по себе, а стали рассматривать их в сравнении с Варей. Варя действительно была похожа на енота.
В серпентарии Варя стала похожа на змею. Во всяком случае у девочки неестественно распахнулись глаза, и отец мой утверждает, будто она практически перестала моргать. Она таскала деда от террариума к террариуму, карабкалась на него так, словно он самоходная лестница, прижималась носом к стеклу и кричала про самых отвратительных рептилий:
— Ой, какая хорошенькая змея, мне обязательно нужно такую хорошенькую змею домой,— или,— ой, какая чудесная ящерица-шишка и какой хороший у нее ящеренок шишонок! Такой маленький! Такой хорошенький! Мне обязательно нужно его домой!
Стоит ли объяснять, что очень скоро посетители серпентария перестали смотреть на змей и принялись смотреть на Варю. Варя прочла совершенно незнакомым людям лекцию о том, как она влюбилась в змей и как стала девочкой-змеей. Нескольким детям Варя объяснила, что змей бояться не следует, потому что змеи, конечно, могут укусить, но в укусе нет ничего страшного. В доказательство этого своего тезиса Варя предлагала всякому:
— Хочешь, я тебя укушу, и ты увидишь, что это совершенно не больно?
После серпентария Варя с бабушкой и дедушкой проходила мимо клетки с гориллой. Бабушка увлеклась разговором с внучкой и гориллы не замечала, пока Варя не ткнула в сторону огромного примата пальцем:
— Во! Смотри!
Бабушка оглянулась и от неожиданной близости к огромной черной обезьяне вздрогнула и вскрикнула.
Вернувшись из зоопарка, бабушка и Варя наперебой стали рассказывать мне про енотов, про змей и про то, как бабушка испугалась гориллы. Варя вставала на цыпочки, поднимала руки над головой, чтоб показать, какой горилла была огромной, и говорила:
— Бабушка так испугалась, что даже закричала и подпрыгнула,— и с этими словами Варя немедленно демонстрировала, как именно подпрыгнула бабушка.
— А что, горилла была страшная? — спрашивал я.— Что она делала?
— Очень страшная,— Варя переходила на шепот.— Горилла тихо сидела и думала.
— Так почему же она была страшная, Варенька?
— Потому что думала.