 |
Еще в начале 1999 года два крупнейших в регионе конкурента, Россия и Украина, находились в практически одинаковом стартовом состоянии: близкие к банкротству предприятия, почти идентичные протекционистские меры основных стран--импортеров металла против местной промышленности, примерно одинаковый уровень лоббистской поддержки во властных структурах, аналогичные уровни цен и ситуация во внутренних отраслях--потребителях металла. Аналитики оценивали стратегические перспективы развития отрасли в обеих странах так: постепенная деградация, нехватка средств на техническое перевооружение, массовые банкротства, частичное закрытие мощностей, возможно, переход ключевых предприятий под контроль крупных иностранных инвесторов.
Неизвестно, в какой именно момент российские и украинские владельцы меткомбинатов разошлись в стратегии развития. Для меня самым первым сигналом к тому, что, возможно, ситуация в отрасли в России будет меняться, была пресс-конференция главы Новолипецкого металлургического комбината (НЛМК) Владимира Лисина летом 2000 года. На вопрос о том, куда, собственно, НЛМК предполагает потратить деньги, полученные от продажи завода холодильников Stinol, Лисин ответил: "На программу технической модернизации производства".
В принципе до Лисина на вопрос "Зачем вам деньги?" на сотнях пресс-конференций десятки крупных и мелких собственников металлургических заводов отвечали: "Вложу в производство". Но когда глава компании, которую он не так давно с боем вырвал у прежних собственников, начал рассказывать, в какие именно объекты он вложит эти деньги, пришлось насторожиться. Разумеется, какие-то деньги обязательно будут вложены — нулевой уровень инвестиций в металлургическое производство невозможен — там, где это происходило (например, на небольших башкирских метзаводах, построенных едва ли не во времена Салавата Юлаева), даже при идеально отработанном механизме ухода от налогов предприятие не протягивало и пяти лет. Но вот программа техперевооружения НЛМК выглядела как-то слишком смело.
Подавляющее большинство российских и украинских коллег Лисина до этого предпочитали говорить о "поднятии с колен" и "восстановлении из руин" без конкретики. Уже через год тезис о необходимости не только выживания, но и развития стал в российской черной металлургии основным — и "Северсталь", и Магнитка, и "Евразхолдинг" в разное время отказались от пораженческой логики в собственных действиях.
Примерно в это же время свой выбор сделали и фактические хозяева украинской металлургии. Масштабный эксперимент по предоставлению налоговых льгот украинским металлургам и укрепление их неофициальных связей с государством, подключение власти к проблемам черной металлургии — так звучал их рецепт.
Выбор украинских металлургов на первый взгляд выглядел разумнее. Уже в 2001 году на переговорах России и Украины по режиму импорта украинских труб тезис о скрытом и открытом налоговом и прочем протекционизме украинцев был в устах российских производителей серьезным аргументом в пользу закрытия рынка для грозного агрессора. Действительно, конкурент, за спиной которого стоит целое государство, выглядит очень грозно.
По всей видимости, переход к самостоятельному, без активного участия государства, существованию отрасли в России произошел во многом от отчаяния государства. Правительство смогло поддержать металлургов лишь отменой экспортной пошлины на металл и заместителем главы МЭРТ Максимом Медведковым, который чуть ли не в одиночку выторговывал российским металлургам квоты на сталь в США, смягчал режим экспорта в ЕС, рассказывал везде и всюду, что экономика черной металлургии в России — рыночная (то есть, по сути, не пользующаяся таким благом, как господдержка).
Показательно, что восстановление металлургии в России произошло именно в этой патовой ситуации. Для смены идеологии производителей оказалось вполне достаточно отчетливого понимания того, что на поддержку государства у них надежды нет. Что же получится у Украины с ее стратегией развития металлургии — пока неизвестно, но сейчас результаты не обнадеживают. По крайней мере, именно российские металлургические холдинги выглядят первыми претендентами на приобретение украинских конкурентов, а не наоборот.