дело ЮКОСа
Вчера в Мещанском райсуде Москвы начались предварительные слушания по делу экс-главы ЮКОСа Михаила Ходорковского. Адвокатам выступить не удалось: сначала все ждали, когда прокурор привезет обвинительное заключение, а затем обнаружилось, что гражданский истец — Министерство по налогам и сборам — не дочитал дело. Вместе с тем Михаилу Ходорковскому разрешили повидаться с родителями — на расстоянии десять метров в течение десяти секунд. С подробностями — ЕКАТЕРИНА Ъ-ЗАПОДИНСКАЯ.
В здании суда двое крепко сложенных спецназовцев Минюста в лейтенантских погонах выполняли особо важное задание, удерживая целую толпу журналистов на почтительном расстоянии от зала заседаний. Журналисты отпихивали друг друга, чтобы хоть на мгновение увидеть обвиняемого.
Восемь человек в камуфляже вывели господина Ходорковского из конвойного помещения в другом конце коридора и, буквально закрывая собой, проводили в судебный зал. Журналистам все же удалось раглядеть его: привычный короткий ежик седеющих волос, байковая толстовка цвета морской волны, обычная улыбка.
Женщина из задних рядов, в светлых куртке и брюках, неожиданно забралась на деревянную скамейку и поверх толпы громко окликнула арестанта:
— Мишка!
Это была мать Михаила Ходорковского Марина Филипповна. Его отец, Борис Моисеевич, был рядом. В полном соответствии с УПК РФ вчерашнее заседание было закрытым, и их тоже не пустили в зал суда. От общения с журналистами чету Ходорковских-старших оберегали друзья и сотрудники ЮКОСа. Но долгое совместное стояние в тесном душном коридоре постепенно сблизило родителей олигарха и прессу.
— Борис Моисеевич,— спросил корреспондент Ъ отца обвиняемого,— вот вы отец известного на всю страну олигарха, но до сегодняшнего дня, ни до, ни после его ареста, вы не появлялись перед прессой. Почему?
Ходорковский-старший немного опешил:
— Почему? Вот нашему лицею (созданному Михаилом Ходорковским в подмосковном Коралове.— Ъ) десять лет — и восемь из них я не пускал журналистов. Решил я там за свой счет строить часовню, а в прессе написали: Михаил Ходорковский готовит семейную усыпальницу. А на самом деле, просто в лицее хорошие дети, и я их всех люблю. Я сам из военных детей-беспризорников.
В этот момент из зала вышла адвокат обвиняемого Ходорковского Карина Москаленко и рассказала, что происходит за закрытыми дверями. Началось все с того, что судья Ирина Колесникова заметила в обвинительном заключении один неподшитый листок, и спросила обвиняемого, был ли он с этим листком ознакомлен. Тот ответил утвердительно. Но судья сочла, что это ознакомление должно быть оформлено отдельным протоколом, и отправила гособвинителя Дмитрия Шохина в Генпрокуратуру, чтобы там изготовили новую копию обвинительного заключения, в котором все листы будут подшиты. Господину Шохину дали на это сорок минут, и Михаила Ходорковского решено было в это время из клетки не выводить.
Беседа с Ходорковским-старшим продолжалась:
— Борис Моисеевич, ваш сын стал крупным бизнесменом, с кого он брал пример?
— Я был заместителем главного конструктора завода "Калибр", 35 лет там проработал.
— А как вы сына воспитывали? — задала я вопрос обоим родителям.
— Чтобы был честным,— ответил Борис Моисеевич,--не думал о своем кармане. Он в 13-14 лет уже работал.
— А почему ваш сын не уехал за границу, зная, что его собираются посадить?
— Если уехать, семьи, считай, нет. Он не так воспитан. Я горжусь тем, что Миша остался человеком, а не превратился в скота, хотя это было очень просто.
— Как вы считаете, выдвинутые ему обвинения хотя бы частично обоснованны?
— Нет, абсолютно. Допустим, где-то были нарушения. Но компания (ЮКОС.— Ъ) приносила приличную прибыль. И если вам, братцы, мало было денег, так попросите: дайте еще. Неужели для этого надо было его в тюрьму сажать? Вот дети в лицее — а там из 121 ребенка 30 сирот — спрашивают, что с ними будет. А я откуда знаю? Я не могу сказать: ребята, не беспокойтесь, все будет нормально.
Из судебного зала вышел адвокат обвиняемого Ходорковского Антон Дрель. Сообщил свежую новость: гособвинитель привез новую копию обвинительного заключения, но в ней не хватало уже не одного, а трех листов. Прокурора вновь отправили делать новую копию, снова перерыв на неопределенное время, обвиняемого решено не выводить. Марина Филипповна, продолжая стоять на скамейке, говорит, что совершенно не устала.
Журналисты, почувствовав, что она готова к разговору, начинали задавать вопросы:
— У вас была надежда, что после инаугурации президента страны вашего сына выпустят?
— У меня — нет. Что Басманный суд, что Мещанский — они все из одной бочки, вы понимаете? Вот сейчас обанкротят ЮКОС — а 100 тысяч работающих куда девать?
— Марина Филипповна, что вы передаете сыну в СИЗО?
— Фрукты-овощи, все что разрешено. Лекарства передавать запрещено, а у него поначалу была изжога от непривычной пищи. Обувь можно передавать только без металлических вставок — так мы такие туфли искали ему в магазине с металлоискателем, представляете, как на нас другие покупатели смотрели? Вообще же, он ни на что не жалуется.
Очередной перерыв закончился — с третьей попытки представитель прокуратуры привез в суд полноценное обвинительное заключение. И сразу же выяснилось, что ни одного ходатайства защите заявить сегодня не дадут, так как решено удовлетворить ходатайство Министерства по налогам и сборам (гражданского истца) и дать ему десять дней на ознакомление с делом. Заседание отложили на 8 июня.
Ъ продолжит следить за процессом.
ЕКАТЕРИНА Ъ-ЗАПОДИНСКАЯ